Альпинисты надели кошки и каски, соорудили обвязки, достали ледорубы. Тропа уходила направо под острый гребень. Это было последнее, что запомнила Женя. Остальное – только снег, бур, верёвка, ветер в лицо.
«Шевелись! Не спи! Забивай! Подтягивайся!», – и так до самого вечера, до самых Райских ночёвок.
Утром вышли на штурм вершины. По прямой было каких-то двести метров. Но шли они шесть часов. На последнем переходе она сорвалась вниз и повисла на страховочном тросе. Дядя Антон безуспешно пытался заставить её приблизиться к склону и закрепиться. Видимо, это и был предел её сил. Исчерпав весь заряд, она отключилась.
А потом… Потом ей протянул руку Санников. Снег замел его бороду и брови, но Женя узнала эти аквамариновые глаза. Схватилась за его плечо, подтянулась, вскарабкалась на полку.
– Я рук не чувствую…
– Ничего, сейчас, я согрею!
И он снял с неё перчатки, растер ладони, задышал на пальцы.
– Всё хорошо, дочка. Немного осталось, ты дойдёшь, – послышался голос дяди Антона.
Женя открыла глаза.
– А где… Рудольф?
– Что? Не слышу! Что ты сказала? – дядя Антон пытался перекричать ветер.
– Ничего, – вздохнула она, – показалось.
***
И вот вершина. Сердце бьется птицей. Внизу – сказочная страна, сошедшая с холста разноцветная даль. Краски бушуют в шлейфе водопадов, что срываются с круч и бьются о камни. Солнечные лучи отражаются от вечных льдов, играют полутонами на скалах. Сосны искрят изумрудом, прохладные теснины блестят агатом.
Вниз уходит дорога, вниз течет река, расступаются склоны ущелья, как могучие плечи великанов. Обнажают бирюзовую ветку воды и золотистые песчаные пляжи. Растворяются в прозрачном воздухе все обиды, разочарования, проблемы.
Кто-то свыше миллионами рук разбирает людские души на атомы и собирает заново. И так рождается новая жизнь, способная изменить окружающую действительность, способная на невозможное.
За спиной растут крылья, расправляются в хлопке, зовут взлететь! Нужно только задержать дыхание…
Этот райский уголок – последний приют, гавань детских снов, обитель мечтаний. Это богатство, которого никому у неё не отнять. Также, как не отнять и её память.
Свет.
Вначале была боль. Темнота, жадный водоворот, подхвативший хрупкую веточку Её жизни. Она летела вниз. Надеялась, – впереди будет свет, но света не было.
«Смерти нет, если есть любовь», – успокаивало сердце. Но разум кричал: «Это конец. Тебя – центра мироздания – больше не будет!».