– Итак, медальон Самойлова, – начал Полунин, внимательно глядя на Андрея. – Что именно вас интересует?
– Всё, что вы можете рассказать, – ответил Андрей. – Мне известно, что это византийский артефакт, предположительно созданный алхимиком Феодором Мелиссеном. Известно также, что внутри была полость для хранения пергамента с какой-то надписью. Кречетов упомянул, что перед смертью Самойлов нашёл некий текст, который мог относиться к медальону. И что он связывался с вами по этому поводу.
Полунин долго молчал, словно взвешивая, сколько информации можно доверить собеседнику. Наконец он встал, подошёл к двери и запер её на ключ. Вернувшись к столу, он достал из ящика бутылку коньяка и два стакана.
– Не возражаете? – спросил он, наливая коньяк. – Разговор предстоит… непростой.
Андрей кивнул, принимая стакан. Полунин сделал глоток и глубоко вздохнул.
– Самойлов связался со мной примерно за месяц до своей смерти, – начал он. – Он был взволнован, почти испуган. Сказал, что нашёл среди бумаг своего деда странные записи и зарисовки, сделанные во время раскопок в Крыму. Записи содержали символы, идентичные тем, что были на его медальоне.
– И что это были за символы? – спросил Андрей.
– Особая форма криптографического письма, – ответил Полунин. – Нечто, что я изучаю уже много лет. Это не просто древний язык, а специальный код, используемый для сокрытия важных знаний от непосвящённых.
Он открыл один из ящиков стола и достал тонкую папку. Развернув её, он показал Андрею несколько листов с фотокопиями старинных документов. На них были изображены символы, удивительно похожие на те, что Андрей видел на медальоне Самойлова.
– Видите эти знаки? – профессор указал на ряд символов. – Они встречаются в различных культурах – от Византии до древнего Египта, от кельтских рун до китайских иероглифов. На первый взгляд, кажется, что это разные системы письма, но если знать ключ, можно увидеть, что это вариации одного и того же кода.
– И что же зашифровано в этом коде? – Андрей старался сохранять скептицизм, но находки профессора действительно интриговали.
Полунин сделал ещё один глоток коньяка.
– По моей теории, это знания, которые считались слишком опасными или слишком ценными, чтобы доверять их обычному письму. Знания, которые передавались в узком кругу посвящённых из поколения в поколение.