Только хмурый хрен, сидящий рядом со мной за столом, а теперь за рулём, выбивался из общей атмосферы.
– Пристегнись, – выронил Артём небрежно, для чего ему пришлось отвлечься от дороги, чтобы бросить на меня раздраженный взгляд.
– Как скажете, мой белый господин.
Покорно пристегнулась и сложила ручки на коленях. Мало ли, какие еще могут быть настроения у сына полицейского. Вдруг он шмальнёт в меня.
– А ты, вообще, улыбаться умеешь? Ну, знаешь, так чтобы искренне, не злорадно и не только своим сестрёнкам, – повернулась я к парню и специально стала на него пялиться. Даже голову чуть набок склонила, чтобы удобнее было его раздражать. – Просто все твои такие милые, улыбчивые. Даже твой папа оказался улыбакой. А ты… тебя будто подкинули в счастливую семью.
Артём ничего не ответил. Ноздри его слегка раздулись, не по-доброму заиграли желваки.
Я что-то не так сказала? Шутка не удалась?
Дабы избежать возможного конфликта, и, так и не дождавшись никакого ответа, я отвернулась к окну, чтобы молча смотреть в закат.
– Кстати, а почему «Маруся»? – не выдержала я уже через несколько минут. – Это как у «Фиксиков» папус и мася вместо папы и мамы?
– А как я её должен называть?
– Ну, не знаю. Мамой, например. Вроде, так называют женщину, которая тебя родила…
– По-твоему, во сколько она меня родила? В десять? – посмотрел на меня, как на идиотку.
– Полшестого, – буркнула я раздраженно и снова отвернулась к окну.
Согласна. Сглупила. Но и Артём тоже хорош. Из душки за семейным столом снова превратился в душнилу.
– «Фиксики», – злобный смешок покинул его легкие. Парень явно хотел сказать мне пару резких и очень матерных слов, но вместо этого смотрел перед собой и нервно разминал шею. – Моя мама умерла, когда мне было семь. Маруся – это новая батина семья.
После короткого, но весьма доходчиво пояснения, всё стало ясно.
И тот факт, что Артём рассказал мне это, скорее всего, был обусловлен тем, что за столом мой язык не очень крепко держался за зубами, когда я рассказывала о себе и о том, что я находилась и до сих пор нахожусь под опекой самого старшего брата.
– Слушай… прости, – произнесла я тихо и взглянула на профиль парня. Артём отвлекся от дороги и непонимающе посмотрел на меня. – Ну, за то, что назвала тебя подкидышем. Наверное, – да не «наверное», а точно – тебе это было неприятно. Беру свои слова обратно в рот.