Но Гильдегард воодушевлялся только на похищении Апорвы, просил красочно описывать царевну Адел из Яилотэ, не понимал, каким образом золотой дождь может оплодотворить женщину, и интересовался размером бюста жены Яленема и тем, была ли Адемордна привязана к скале в уппеланде, хотя бы в камизе, или совсем без одежд. Но Йерве не расстраивался, и своими словами и домыслами дополнял известные ему сюжеты, так, чтобы Гильдегарду было веселее, а это само по себе оказалось полезным занятием, которое привело Йерве к увлечению стихосложением.
Йерве все говорил, забывая о страшных кляксах, в которые превратилась вся Вселенная, и рассказывал, как Гильдегард учился у дюка приемам соблазнения баб, женщин и дам, и о том, что, в принципе, ему неплохо удавалось, но пока что только с бабами и с юной внучкой баронессы фон Гезундхайт, которая была известна всей округе своим мятежным нравом. Но Йерве все же думал, что ничего серьезного между ними пока не было.
Внучка баронессы, как и все молодые дамы Асседо и окрестностей, попала под влияние выскочки Джоконды де Шатоди, а Йерве ни разу не верил, что та явилась в Асседо из Парижа. Он готов был согласиться, что максимум из Праги, но для парижанки Джоконда была слишком несведуща в политике, и за обеденным столом однажды на приеме у дюка не смогла дать точный ответ, какой король сидит сейчас на франкском троне. Но дюка не это смутило, потому что он и сам плохо помнил, Карл то был, или очередной Людовик, а то, что Джоконда пила слишком мало киршвассера и все отказывалась от мяса. Это показалось дюку подозрительным, потому что, говорил он, от дам, которые плохо питаются, ничего хорошего не жди.
Тут Фриденсрайх серьезно посмотрел на рассказчика.
– А у тебя, Йерве из Асседо, уже была женщина?
Йерве смутился.
– Нет, – признался он. – Хоть дюк научил и меня обольщению.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся маркграф, – так почему же ты не воспользовался этой великой наукой?
– Я соблазнил однажды племянницу старого управляющего, поскольку это было частью домашнего задания дюка. Не прошло и минуты, как она обольстилась и согласилась последовать со мной на сеновал, но это было настолько скучно…
– Сеновал?
– Ее готовность отдаться мне. Я же воспитанник владыки Асседо, кто же не отдастся мне, сударь? К тому же я ничего к ней не испытывал. И я попросил у нее прощения, позвал Гильдегарда, отдал ее ему, и ушел восвояси.