– Я сказал, отпусти мальчика, – железным тоном произнес Фриденсрайх, и швырнул в лицо человека с ножом пригоршню жемчужин, сорванных с собственного камзола.
Хватка слегка ослабла. Йерве вырвался. Раздался выстрел. Человек с ножом упал на землю.
Двое других ринулись к повозке. Еще один выстрел уложил высокого, так и не разобравшегося с пищалью.
– Пятно слева. В без четверти девять от тебя по циферблату, – быстро проговорил Фриденсрайх, у которого закончились пули. – Бей в красное.
Йерве метнулся к приближающемуся пятну и выбросил кулак в нижнюю часть кляксы. Клякса повалилась на землю.
– Еще раз ударь, – произнес Фриденсрайх спокойно, – повыше.
Йерве ударил. Что-то хрустнуло, пятно издало возглас и перестало шевелиться.
В суматохе Оскар скрутил руки самому молодому из шайки – последнему уцелевшему, и поволок к повозке. Поднял с земли потерянную пищаль и вручил хозяину, державшему два серебряных пистолета. Слуги сгрудились чуть поодаль. Кухарка бешено плевалась.
– Сколько тебе лет, мальчишка? – холодным тоном спросил Фриденсрайх.
– Не знаю, господин, – пробормотал мальчик сиплым, недавно поменявшимся голосом.
– Пошто грабишь честной народ?
– Батька заставляет, – ответил мальчик.
– Своих мозгов у тебя не завелось?
– Жрать нечего.
– Сжальтесь над ним, сударь, – попросил Йерве. – Совсем еще дитя малое.
Мальчик посмотрел на Йерве и прошептал потрясенно:
– А-Б-Ц сидели на крыльце… Я тебя знаю, ты Йер…
– Возраст не причина для жалости, – заметил Фриденсрайх и выстрелил в мальчика.
Щуплое пятно упало. Йерве вскрикнул. Потом закричал.
– Что с тобой? – возмутился Фриденсрайх. – Неужели Кейзегал не закалил твое сердце?
Но Йерве продолжал орать. Затем осел на землю и закачался из стороны в сторону.
– Возьми себя в руки, Йерве из Асседо, – снова зазвенел голос металлом. – Что ты, как барышня, расклеиваешься.
– Это он… – бормотал Йерве. – Это он…
– Кто «он»?
– Маленький Александр, мой молочный брат, похищенный цыганами.
– Опомнись, мальчик! Ты бредишь? – голос маркграфа стал тише.
– Как он выглядел? Опишите его!
И Фриденсрайх фон Таузендвассер описал кормилицу Виславу.
– У него было родимое пятно на ключице, – из последних сил выдавил из себя Йерве.
– Глянь, Оскар, – приказал Фриденсрайх.
Глянул Оскар. Нашел пятно. Сказал:
– Есть.
– Тысяча гидр, – пробормотал маркграф и отбросил пищаль, будто она ужалила его за ладонь. – Не может быть. Нет, не может.