Разделение общества на классы привело к тому, что оружие смеха стали применять в ходе острой политической борьбы. В комедиях Аристофана перед нами проходит вся умственная и политическая жизнь Афин V века до н. э.
Боги Греции олицетворяли незыблемость старого мира. Протест Прометея против олимпийцев породил трагедию и похитителя огня и богов, которые были, по выражению Маркса, трагически ранены насмерть Эсхилом. Закат рабовладельческой системы, ее последний фазис породили неверие в богов и «Беседы» Лукиана. Эсхил отразил трагическое начало гибели старого мира. Лукиан – его окончательную комическую гибель.
Герцен писал: «В древнем мире хохотали на Олимпе и хохотали на земле, слушая Аристофана и его комедии, хохотали до самого Лукиана. С IV столетия человечество перестало смеяться,– оно все плакало, и тяжкие цепи пали на ум средь стенаний и угрызений совести. Как только лихорадка изуверства начала проходить, люди стали опять смеяться»[29]. И все-таки нельзя представлять себе эпоху Средневековья как время отсутствия смеха. М. Бахтин в своей книге о Рабле раскрыл могучую народную смеховую культуру Средневековья: народный карнавальный смех, не щадивший никого и ничего. В одной из пародий на молитву «Отче наш» вместо традиционного обращения к «Богу Всемогущему» звучало обращение к «Бахусу всепьющему».
В эпоху Средневековья ваганты выступали с пародиями на церковные гимны и обряды. Едкая и острая сатира этих «бродячих клириков» была направлена против лицемерия, продажности, жадности духовенства, а порой и против самого святейшего и пресвятой курии:
Рим и всех и каждого
Грабит безобразно;
Пресвятая курия
Это – рынок грязный.
К папе ты направился?
Ну так знай заране:
Ты ни с чем воротишься,
Если пусты длани.
Осмеянием выродившихся потомков некогда могучего и славного рыцарства проводил его в царство теней Сервантес, создав трагикомический тип странствующего гидальго – борца с ветряными мельницами. «Дон-Кихот» – комедия рыцарства.
Отживший феодальный мир уходил в могилу, сопровождаемый не только победными звуками «Марсельезы», но и грозным саркастическим смехом Вольтера, и остроумной насмешкой Бомарше, и колючей иронией Гейне, и едкой сатирой Свифта.
На восточном конце Европы мир крепостничества цепкой костенеющей рукой попытался ухватиться за жизнь. Для его ниспровержения понадобилось огромное напряжение, суровая и самоотверженная борьба. И оружие смеха было верным помощником в ней. Россия породила гражданскую комедиографию, одухотворенную высокими демократическими, а позднее и революционно-демократическими идеалами.