В дверь постучали.
– Да! Войдите! – бросил, поднимая взгляд от бумаг, Фома Фомич. В кабинет протиснулся дежурный – низкорослый, но с широкими, как дверной проём, плечами.
– К вам доктор Викентьев! – Голос глухой, с хрипинкой.
– Проси! – не раздумывая, проговорил начальник сыскной, собрал документы в стопку и отложил в сторону.
Фома Фомич не водил дружбы с доктором, но их отношения можно было назвать приятельскими. Время от времени они вместе обедали. Всё же Викентьев очень редко приходил на улицу Пехотного капитана, поэтому начальник сыскной сразу подумал, что у доктора какое-то важное дело.
Викентьев вошёл в кабинет энергично и шумно. Дышал тяжело, очевидно взбегал по лестнице. Светлый льняной пиджак расстёгнут, соломенная шляпа в руках. Доктор – человек среднего роста, темноволос, благообразен, тучноват, румян и весел. В тёмно-карих глазах огонёк достатка и никакого уныния провинциального интеллигента. Единственный вывод, который можно было сделать, глядя на него со стороны: доктор доволен собой и своим положением.
Он быстро, в два шага пересёк кабинет, крепко пожал руку начальника сыскной, выразил неудовольствие установившейся жарой и стал оглядываться – куда бы сесть.
– Вы знаете, Фома Фомич, – сказал он, положив шляпу на стол и взяв стул, – меня сюда привёл странный случай. Он может показаться вам не заслуживающим внимания, возможно, – доктор сел, – однако меня он насторожил…
– Что за случай? – спросил несколько сухо фон Шпинне.
– Вы, надеюсь, слышали о смерти купца Пядникова?
– Да! Говорят, сердце не выдержало, умер прямо в своём салоне.
– Верно, я сам осматривал тело, и у меня не возникло в этом никаких сомнений, кроме одного… – Доктор замолчал, следя за реакцией начальника сыскной, однако тот спокойно ждал продолжения, и Викентьев продолжил: – Так вот, когда я осматривал тело, то обнаружил странную вещь… В правой руке Пядникова было зажато вот что… – Викентьев сделал предупредительный знак рукой и полез в боковой карман пиджака. Вынул маленькую блестящую жестянку, в каких обычно хранят вазелин, и протянул начальнику сыскной.
– Я так понимаю, мне её нужно открыть? – спросил полковник, взяв в руки коробочку и стуча по металлической крышке ногтем.
– Да, откройте!
В жестянке лежал шарик телесного цвета величиной с голубиное яйцо и чуть приплюснутый с боков. Местами из него торчали короткие тёмные волоски. На ощупь шарик был мягкий, податливый и слегла липкий. Покрутив его в пальцах, Фома Фомич положил назад в коробку.