У Ивана заболело все тело. Потекли слезы. Он присел на корточки.
– Ладно, Вера, – перебил он жену. – У меня дела еще сегодня. Позвоню на днях. Привет Лёхе.
– Дела у тебя, – усмехнулась притворно Вера. – Ну, пока тогда.
Пахло влажным черноземом и цветением деревьев. Прямо под луной показалась ракета – красный фонарик, скользящий, как по орбите. «В меня, в меня», – как всегда, подумалось Ивану. Эта мысль, одна на всех, возникала у всякого, кто стоял сейчас у края котлована. Новоколоденцы приподняли лица и замерли. Снизу они были подсвечены экранами телефонов, а сверху огнем голодной железной акулы. Вспыхнуло, искры и взрыв.
Иван рефлекторно лег и выругался. Теперь в небе, гораздо ближе появилась еще одна ракета. Ее гипнотизирующее скольжение казалось бесконечным. Началась паника. Люди падали на землю или бежали вниз, толкая друг друга.
Иван свернулся калачиком и лежал так, раненный безысходной тоской. Скоро Вера перестанет отвечать на звонки, а потом Иван Николаевич выгонит его. Хочешь, живи дальше, а хочешь – не живи.
Велосипед лежал в кустах, прикрытый веточкой. Вени не было. Иван позвал его – тишина. А потом затрещали кусты.
– Веня, обосрался опять?
– Это я, – послышалось из кустов. – Лёшик.
Чудовищно пьяный Лёшик пытался взобраться на холм котлована.
– Да помоги ты, твою мать. Встал – рот раскрыл.
Иван держал за руль велосипед и смотрел, как хромой человек падает и вновь поднимается. Наконец, вымотавшись, Лёшик лег на землю, раскинул руки и сказал:
– Видел сегодня черта.
– Месяц крал?
– Прикурить попросил. Весна, однако. Хорошо-то как. Лечь бы и сдохнуть.
Из дома валил черный дым, пахло запекшимся жиром. Иван Николаевич носился по кухне, держа в руках грязное полотенце. Обугленная, будто в чулке, утка валялась на полу. Пасть духовки была разинута.
– Чуть дом не сжег! Второй нам хер кто даст! Мудак ты, Ваня!
– Иван Николаевич, я просто забыл. Вере звонить ездил. Утка старая, пусть, думаю, подольше. Где вы были так долго?
– Я в такую, Ваня, залупу попал, что непонятно, в какую сторону выбираться. Собирайся, поедем самогон продавать.
– Что бы ни сказали – не станем спорить, – сказал Веня.
Иван Николаевич не расслышал и на бегу повернулся к Ивану ухом.
4
Коробов управлял «Нивой» аккуратно: притормаживал на выбоинах, бережно, как ладью при опасности мата, двигал рычаг коробки передач; прикуривая, не сводил глаз с темного лобового стекла с трещиной. Он не просто пытался продлить срок службы жестяной пенсионерки, но и показывал пример зятю, который, как казалось Коробову, машину совершенно не берег.