– Недолго тебе, парень, по земле ходить осталось! Сам себе беды накличешь! Берегись Агафона, сына Болотея. Не ходи к нему ни днём, ни ночью, ни зимой, ни летом. Там, рядом с ним, твоя погибель!
*****
Сын недолго стоял подле отца. Побыл, и незаметно, словно растворился в воздухе, исчез. Тимофей налил в чашку горячего кипятка из самовара, щедро разбавил душистой, тёмной заваркой из маленького заварочного чайника, продолжил размышлять о жизни:
– Народа в наших Смёнках, конечно, заметно меньше, чем в Больших, но не стоит ровнять их народ и наш! Наш из всего Верхнеситья – особый! В наших Смёнках, например, чайная имеется, а что есть в Больших? Ничего! Разве только можно вспомнить Святочный пруд, из которого берут воду для кухни. И здесь Малые в выигрыше – до Сити полкилометра, хоть в сторону Литвинова, хоть в сторону Маркова или Молодей. Речная вода, по-любому, лучше, чище прудовой, хоть и говорят, что в том пруду, который в Больших Смёнках, ключ бьёт, и для очистки воды серебра набросано щедро. А также воду в нём батюшка освящает. В деревне гордятся, утверждают, что пьют круглый год «святую» воду. Возможно, в воде их кроется какая-то сила от её освящения, а вот проку от пары горстей серебряных монет нету. Только дурак станет кидать серебро в большую лужу. Если только Болотея тем задобрить захочет. Так Болотей на Горбашке обитал, если судить по разговорам стариков. А от Смёнок Больших Горбашек даже дальше будет, чем от Малых. Стоят же и те и другие Смёнки на одном Белозёрском тракте, как Литвиново и Задорье. Тракт способствует развитию деревень, помогает мужикам подняться. Спасибо ему за это.
Часть I. Глава 3. Малосмёновское восстание
Утром мама с особенной заботой кормила сыночка, старалась угодить. Кто знает, когда ей снова доведётся потчевать Ваню? Ещё не забрезжила заря, а она хлопотала у печи, гремела ухватами, то открывала, то задёргивала занавеску на большом кухонном окне. «Не выспится сынок», – с сожалением вздохнула она. Но, даст Бог, и там, в солдатах, найдётся время и место отдыхать! Да, и не неженка он у них, приспособится к любым испытаниям.
Сыновья молодость совпала со сложным временем. Не позавидуешь! Ей тоже в девках пришлось несладко. Ломала хребет сперва дома, потом в семье мужа. Всей и радости от молодости – память о первой любви. Вспоминать-то, в принципе, нечего. Фёдор всего два раза проводил с «беседы» до её дома. Ни разу не поцеловал, даже не попытался. Всё равно воспоминания о тех минутах согревали сердце все последующие годы.