Грей присвистнул.
– Этот мужик мог бы в одиночку прокормить половину Зимбабве.
Нья подошла ко входу и нажала медную кнопку звонка. Мгновение спустя дверь открыл белый мужчина в черном костюме, ничем не примечательный, если не считать каменного взгляда и кобуры на боку, подчеркнуто бросающейся в глаза. Он бесстрастно кивнул и провел их в дом.
Грей мельком заметил татуировку трезубца, которая, змеясь, на секунду показалась из-под правого рукава костюма. Благодаря брифингу, посвященному военизированным группировкам региона, Грей смог ее опознать. Он коснулся руки Ньи и замедлил шаг ровно настолько, чтобы их провожатый не услышал его шепота:
– Он наемник. Бывший вояка.
– Мясник, – нахмурившись, прошептала она в ответ.
Грей постарался припомнить тот брифинг. После того как Ян Смит и родезийская армия потерпели поражение в войне за независимость Зимбабве, новое правительство стало проводить удивительную политику терпимости. Довольно большое количество белых получило государственные должности, и даже печально известное перераспределение земель на фермах, принадлежащих белым, на самом деле не имело под собой расовой подоплеки. Президент не сдержал обещания выплатить компенсации политически влиятельным колеблющимся ветеранам войны за независимость и использовал земельный передел как удобный предлог, чтобы их умиротворить.
Однако одной категории белых в Зимбабве по-прежнему были не рады. Во время войны по стране перемещались карательные отряды родезийской армии Яна Смита, которые использовали запредельно жестокие и изобретательные методы, призванные внушить коренному населению такой страх, чтобы оно потеряло всякий интерес к восстаниям. Революционеры называли их мясниками, и это название говорило само за себя.
Мужчина провел их через анфиладу просторных комнат, соединенных кирпичными арками, к двойным дверям. Он нажал кнопку переговорного устройства, что-то загудело, и двери открылись.
Провожатый пригласил Грея и Нью в отделанную дубовыми панелями гостиную, заставленную диванами и звериными чучелами с навечно разинутыми пастями и дерзко вскинутыми рогами. Тут пахло виски и старой кожей, а над тиковым баром, протянувшимся вдоль стены слева от Грея, висели охотничьи ружья. На стене он заметил карту Родезии и портрет Стэнли. Из большого эркерного окна в дальней стене открывался вид на сад и пологие холмы за ним.