Но красота ландшафта и домов затмевала эти мелочи. Целые леса бамбука, жакаранды и банана давали тень улицам, занавеси гибискуса и пурпурной бугенвиллеи превращали стены сопредельных домов в гигантские импрессионистские полотна. Тут и там виднелись ослепительные огненные деревья, напоминающие живые инферно, угодившие в ловушку Медузы-природы и замершие во времени. Кактусы и пальмы всевозможных форм и размеров, азимины и мсасы, страстоцветы и венерин башмачок – Грей мог только восхищенно любоваться всем этим.
Однако при более внимательном рассмотрении становилось ясно, что аура запущенности и упадка распространилась и на эту часть города. Многие дома начали облупляться, лужайки стали зарастать. Призрак колониального упадка тенью постепенного увядания поджидал сразу за воротами. Бедствия Зимбабве собирали дань даже с привилегированных слоев общества. Или, думал Грей, хмурясь, пока они ехали все дальше к северу, во всяком случае, с большинства из них. Некоторым семьям были не страшны даже самые тяжелые политические потрясения – их капиталы тайно хранились в Лондоне или в цитаделях каких-нибудь офшорных банков. А находились и такие, чьему процветанию экономический хаос только способствовал. Огромные плавательные бассейны этих баловней судьбы сверкали лазурью, их газоны могли похвастаться идеальной ухоженностью, а новехонькие импортные авто, доступные в Зимбабве лишь самым привилегированным, красовались на закольцованных подъездных дорожках.
Вскоре Грей понял, что Найджела Дрейка можно отнести к одной из этих двух категорий. Когда они добрались до края северных предместий, где за стенами отгороженных имений начинался буш, то оказались в районе под названием Грейстоун-парк. Тут-то и находился адрес, который дал им Виктор.
Извилистая подъездная дорога привела к железным воротам в стене, слишком высоким, чтобы за них заглянуть. Нья, высунувшись из машины, нажала кнопку под переговорным устройством. Ворота разъехались, и Нья показала свое удостоверение личности. Охранники переглянулись с ухмылками и махнули: мол, проезжайте.
Длинная подъездная дорожка, окаймленная каменным поребриком, вела мимо двух утопленных в земле бассейнов, джакузи, теннисных кортов, служебных построек, которые превосходили размерами многие из обычных домов. Он выехали на просторную травянистую лужайку, где росли катальпы, которые здесь называют «слоновьи уши». В конце лужайки раскинулся гигантский дом в голландском стиле времен Капской колонии.