The Times Literary Supplement
Пол Линч – один из величайших ирландских писателей наших дней.
Liberation
Есть множество выдающихся авторов, чей взгляд непринужденно пронизывает бесконечность, и главные из них – Вирджиния Вулф, Кафка, Борхес, Клариси Лиспектор. Хотя для меня Мелвилл, Достоевский, Фолкнер, Джозеф Конрад и Кормак Маккарти тоже ведут многосторонний диалог сквозь время. По видовой принадлежности этих писателей следовало бы назвать космическими реалистами. Ибо их отличает космический взгляд, способность всмотреться с высоты в человеческую муку, смятение и величие, удерживать в поле зрения не только стол, стулья и застольную беседу, но и фундаментальную странность нашего бытия – бесконечные пространства, которые нас окружают, вечные истины, которые формируют нас на протяжении веков. Взгляд этих писателей проникает в самые дальние уголки реальности и в самую суть того, чем мы являемся. Тайны мира остаются непознаваемыми, но космический писатель берет на себя труд стать их толкователем.
Пол Линч
Черно было ночное небо, а потом кровь, утренняя трещина света на краю земли. От алого разлива яркие звезды тускнели, холмы выступали из тени, а облака обретали плоть. Первый дождик дня с беззвучного неба и та музыка, что извлекал он из земли. С деревьев сама собой соскользнула накидка тьмы, они потянулись, пальцы листвы задрожали от ветерка, красные и постепенно золотеющие лучи света зацепились за них. Дождик прекратился, и он услышал, как просыпаются птицы. Моргали они, и встряхивали головами, и разбрасывали песенку по небу. Земля, старая и трепетная, медленно повертывалась к восходившему солнцу.
Колла Койла скрутило от ярости, да только не мог он признать, что боится. Не первый час наблюдал с ужасом ползучее рождение утра. Вихлявое стекло гнуло карнарванскую зарю ручейками изменчивого пурпура, медленно отступала от стен онемелая тень. Под громадным навалом печали он не мог говорить.
Почти всю ночь пролежал он без сна, грезы вились мелкие и томительные, а потому на миг ему стало легче от пробуждения, но вскоре набежит вокруг него в темноте лужа ужаса, а сверху навалится и расползется по нему тяжесть. Он заворочался среди раскинутых рук и ног разгоряченных тел, дочка уютно свернулась у его локтя, грудь жены подпирала его. Он протянул руку к ее вздутому животу и прислушался к затягивающему приливу ее дыхания. Прибой на пляже Клохан.