– Как думаете, есть вероятность, что ваш отец был… ужасным человеком? – вдруг спросил Макаренко, растягивая слова, будто смакуя каждую из них.
– Что? – Алексей растерялся.
– Ну, скажем так… Может быть, он кому-то серьёзно насолил? И, возможно, кто-то очень сильно разозлился на него? – Следователь говорил медленно, будто нарочно выводя Алексея из себя.
– Да нет, – Алексей раздражённо махнул рукой. – У него не было врагов. Он всю жизнь тут прожил. Общался разве что с соседями и с продавщицей в магазине.
– Возможно, – произнёс Макаренко, прищурившись. – Но есть один нюанс.
Следователь положил ручку на стол и наклонился вперёд, упираясь локтями в столешницу.
– В заключении патологоанатома сказано, что ваш отец скончался от обширного кровоизлияния в мозг. Но… – Макаренко поднял палец вверх, словно учитель, объясняющий урок, – это также может указывать на отравление, господин Бушуев. Теперь вам понятна моя заинтересованность?
– Блин! Да вы просто высосали из пальца какое-то отравление! – вспылил Алексей, его голос зазвенел от злости. – Вы тут просто от скуки всякой фигнёй занимаетесь, придумываете небылицы! Моего отца никто не травил! Понятно?!
– Господин Бушуев, если вы не успокоитесь, я буду вынужден поместить вас в изолятор, – спокойно произнёс следователь, прищурившись, оценивающе глядя на Алексея. Он так и сидел, откинувшись в кресле, руки сложены на груди.
Алексей почувствовал, как злость буквально разрывает его изнутри. Он глубоко вдохнул, стараясь подавить раздражение.
– Прошу прощения, – выдавил он сквозь зубы. – Я могу идти?
– Идти вы сможете, когда я скажу, – Макаренко резко выпрямился и взял в руки ручку. – А теперь вы ответите на все мои вопросы.
Алексей пробыл в отделении до самого вечера. Макаренко устроил ему настоящий допрос с пристрастием. Чем дольше это продолжалось, тем больше Алексей чувствовал, что следователь пытается выжать из него не просто информацию, а признание.
Сначала Макаренко расспрашивал об отце: с кем тот общался, куда ходил, что ел, пил, чем болел. Потом перешёл к самому Алексею. Вопросы сыпались, как камни. О личной жизни, о детстве, юности, о женщинах, о его матери, которая пропала вместе с отцом Эллы. Следователь мотивировал это тем, что хочет понять, как отец провёл последние дни жизни.
Алексей отвечал покорно, хотя внутри всё кипело. Ему было стыдно за тот всплеск ярости, который он позволил себе в начале разговора. И в изолятор он точно не хотел, так что старался быть вежливым и спокойным, вопреки желанию воткнуть ручку в ухо дотошному следаку.