Алексей шагал по городу прикрывая глаза рукой, солнце било в глаза. Прищурившись, он корил себя за то, что забыл дома солнечные очки.
– Лёшка! Ты, что ли? – услышал он знакомый голос.
Он обернулся и заметил женщину, размахивающую рукой. Очень полная, с круглым, румяным лицом, светлыми глазами и волосами пепельного оттенка, которые лежали мягкими волнами. На ней была светло-зелёная рубашка с короткими рукавами и голубой фартук, плотно завязанный вокруг талии. Уши украшали небольшие золотистые серьги-кольца.
– Лёшка! Ну-ка, подойди! Дай на тебя посмотреть! – женщина шагнула вперёд, улыбка на её лице растянулась до ушей.
Алексей наконец узнал её – тётя Валя, продавщица из «Семёрочки», местного магазина. Сколько он себя помнил, она всегда стояла за прилавком, громкая и добродушная.
– Лёшка! – радость её вдруг сменилась неловкостью. – Боже, ты прости меня, что это я тут радуюсь, как дура. У тебя же отца не стало… Прими мои соболезнования, мой хороший, – добавила она уже серьёзно, хотя голос оставался всё таким же громким.
– Спасибо, тёть Валь, я вас тоже рад видеть, – Алексей попытался улыбнуться, но получилось натянуто.
– Зайдёшь? Может, чего поесть возьмёшь домой? А то, что, что Лариска наготовила, уже, небось, прокисло… Лариска-то часто заходить стала в последнее время к нему, ухаживала, пока он болел. – Тётя Валя неожиданно ухватила его за локоть и, не дожидаясь ответа, потянула к магазину. – Ты ведь когда уехал, он готовить-то совсем перестал. Заморозку всякую брал да разогревал себе. Или бич-пакеты эти дрянные! Как желудок-то не посадил, от этого ведь и помереть недолго… – Она осеклась и прикрыла рот рукой. – Блин, прости, Лёха… Я не подумала.
Алексей засмеялся. Грубоватая откровенность Валентины Ивановны его не обижала – она всегда говорила прямо, что на уме, и люди привыкли к её шумному добродушию.
Минут через пятнадцать он вышел из магазина, с трудом отвязавшись от тёти Вали и её лекций о вкусной и здоровой пище. В руках был пакет, набитый пельменями и лапшой быстрого приготовления. Он посмотрел на покупки и усмехнулся. «Да уж, батя, ты точно бы одобрил.»
Ощущение возвращения в прошлое становилось всё сильнее. Улицы, запахи, даже разговоры с местными – всё это тянуло его обратно, в те дни, когда он жил здесь, в Верхней Полянке, и казалось, что время никуда не спешит. Алексей вошёл во двор дома, где прошло его детство. Место казалось одновременно знакомым и чужим. С каждым шагом он ощущал горечь утраты – не только от того, что отца больше нет, но и оттого, что сам оставил всё это позади много лет назад.