Я вскочила на ноги. Раненое бедро тут же отозвалось резкой болью.
– Выслушайте меня! – крикнула я во весь голос, но куда там – он потонул в хоре соседок.
– Будешь знать, как с чужими мужиками кувыркаться!
Лукерья замахнулась вилами. Черенок со звоном ударился о мою голову, и перед глазами запрыгали мушки.
– Я с ним не кувыркалась! – только и успела сказать я прежде, чем снова оказалась на земле.
Лукерья волокла меня за руку, ее подруга, Верка, помогала ей и тащила меня за вторую руку. От взбешенных женщин, тянущихся за нами, пришлось отбрыкиваться и бить их ногами, за что на меня вновь посыпался град ударов.
Яркое солнце слепило, и я жмурилась. Слезы текли по щекам, капали с подбородка на грудь, а бедро все сильнее ныло от боли, и она током прошибала каждую клеточку тела.
Бабушка бежала за нами так быстро, как могла. В ее возрасте бег был сродни чуду, но она почти не отставала.
– Отпустите ее! – кричала старушка. – Отпустите, не то худо будет!
Я не отрывала от бабули взгляда, пока она не рухнула в высокую траву.
– Ба! – взвизгнула я и снова дернулась.
Запястье, за которое меня цепко держала Лукерья, хрустнуло. В глазах потемнело, и я потеряла сознание.
Пришла в себя почти сразу, но уже в центре деревни. Звенел лай собак, встревоженных непривычной суетой. Где-то вдалеке замычала корова, а следом раздался детский плач.
И со всех сторон любопытные взгляды, взгляды, взгляды… Никуда от них не деться.
Я лежала на спине, расцарапанная кожа горела. К горлу подкатила тошнота. Руки, босые ноги и платье вывозились в пыли. Меня уже никто не держал, так что я попыталась встать, но на голову обрушился удар ногой.
– Лежи, тварь такая! – Противный писклявый голос Верки резанул по ушам.
Меня все же стошнило. Давящая боль в груди не давала вздохнуть, слабость в руках не позволяла приподняться снова.
– Я ни с кем… – Я закашлялась, сплюнула пыль. – Не кувыркалась! Кузьма пришел за настойкой, а потом…
Что происходило дальше, я почти не запомнила. Пинки, тычки, отовсюду сыпались проклятия и обвинения.
Я прекрасно знала, что случается с женщиной, которая залезает в кровать к чужому мужу: ее забивают камнями до смерти.
Но в чем моя вина?!
Первый камень бросила Лукерья. Она стояла прямо передо мной: высокая, грузная, с искаженным от злости вспотевшим лицом. В налитых кровью глазах читалось явное желание меня придушить, но по правилам я должна была умереть не от рук…