И тайна их рождения открылась.
Ромул и Рем вернулись в Альбу Лонгу,
И Амплий – свергнут, Нумитор восстановлен.
Но тесно братьям в старом граде,
И решили они основать новый город.
На Палатинском холме Ромул встал,
А Рем на Авентинском холме занял место.
Знамения ждали, кто будет править,
Но спор разгорелся, и гнев затмил разум.
Рем, насмехаясь, перепрыгнул через стену,
И Ромул, в ярости, брата убил.
«Так будет со всяким, кто посмеет
Нарушить границы моего города».
И город был назван в его честь,
Римом, вечным городом, владыкой мира.
Ромул правил мудро и справедливо,
Законы установил и войско создал.
Но однажды, во время грозы,
Он исчез, окутанный туманом.
И стал он Квирином, богом-героем,
Защитником Рима, вечным стражем.
И помнят римляне о волчьем сыне,
Основателе города, Ромуле славном.
***
Рема: Песнь о Волчице и Основателе
В тени холмов, где Тибр бурлил сердито,
Вскормленница волчица, дитя судьбы,
Лежала Рема, взор ее открытый
Вбирал в себя и ярость, и мольбы.
Не знала ласки материнской руки,
Лишь шерсть груба и рык звериный ей знаком.
Но в сердце маленьком, сквозь муки и тоски,
Росла отвага, словно в поле злак.
Ромул, брат-близнец, с ней делил судьбу,
И волчица, забыв про голод свой,
Дарила им защиту и любовь свою,
Взрастив героев, сильных духом и рукой.
Но жажда власти, словно змей, ползла,
И брат на брата поднял меч в бою.
Ромул, в безумии, Рема убил тогда,
Пролив невинную кровь на землю ту.
И там, где Рема пал, пронзенный сталью,
Ромул воздвиг великий город свой.
Но в каждом камне, в каждом переулке,
Шептала память о жертве роковой.
И до сих пор, когда луна взойдет над Римом,
И тени древние танцуют в тишине,
Ветром доносится сквозь века незримо
Песнь о Реме, вскормленном волчицей, на земле.
О Реме, чья кровь, пролитая напрасно,
В фундамент города навеки запеклась.
О Реме, чье имя, хоть и негласно,
В истории Рима навеки укрепилось, как связь.
***
Нюйва: Песнь о Глине и Дыхании Жизни
В начале времен, когда мир был пуст и сер,
Лишь хаос клубился, словно вечный зверь,
Явилась Нюйва, богиня-мать, одна,
Среди безмолвия, как яркая луна.
Она бродила по земле, безлюдной и пустой,
И сердце ее томилось невыразимой тоской.
Увидела Нюйва отражение свое в воде,
И мысль зародилась в ее светлой голове.
Взяла она глину, мягкую, сырую,
И начала лепить, творя фигуру новую.
С любовью и нежностью, пальцы ее творили,