«Самое живое, что я читал, – это лог без подписи. Как будто кто-то устал быть важным.»
Я записывал всё, даже тишину. Особенно – тишину.
Тишина в нашем времени – не просто отсутствие шума. Это дефицит. Дороже золота, редкость, которую можно поймать только в отключённой зоне или внутри себя. Даже в космопортах с антимаркетингом её симулируют – включают запись старой тишины, отфильтрованную от фонового радиошума цивилизации. А настоящая тишина – она не просто беззвучна. Она давит, она открывает. В ней слышны твои настоящие мысли, а не рекомендации. В ней ты снова становишься несовместимым с интерфейсом. Я записывал тишину, чтобы не забыть, как звучит мир без объяснений. Без цели. Без подсказок. Иногда я включал эту запись на полной громкости – прямо в систему навигации. И знаете, никто не понимал, что это. Одни считали, что это сбой. Другие – вирус. А я знал: это моя территория. Тишина – последняя форма суверенитета.
«Система не зафиксировала шагов. Но я прошёл дальше, чем когда бежал.»
Когда ты не двигаешься – это не значит, что ты не идёшь.
Это было у подножия Марсианского Хребта, в так называемой Мёртвой Зоне – месте, где даже датчики не отправляют отчёты. Я стоял там без движения. Четыре часа. Может, шесть. Ноги затекли, пыль залепила фильтры, но я не шевелился. Потому что внутри меня шёл путь. Настоящий. Невидимый. Не наружу – внутрь. Он начинался не с шагов, а с тишины. С тех самых минут, когда ты не «прокрастинируешь», а собираешь по кусочкам себя.
Когда ты стоишь, система считает, что ты не действуешь. Она не умеет распознавать процесс, если тот не оставляет следа в геолокации, в статистике, в виджетах продуктивности. Но я знал: именно в этой неподвижности я двигаюсь – медленно, честно, бесповоротно. Так, как не умеет ни один их алгоритм.
Я вспоминал старую землю. Их стремление бежать. Их культ движения, эффективности, спешки. Как будто смысл обязательно должен был быть где-то дальше, за поворотом. И я понял – иногда ты идёшь, когда отказываешься идти. Когда остаёшься. Когда выбираешь остаться с собой. Без новой вкладки. Без объяснений. Без движения ради движения. Когда я вернулся в базу, журнал активности был пуст. Система не зафиксировала шагов, импульсов, решений. Но я знал – это было самое длинное моё движение за цикл. Просто оно шло не вперёд, а внутрь. И теперь я записал это в лог. Чтобы, если кто-то однажды тоже замрёт посреди суеты, он не испугался. А понял: ты идёшь. Просто без спешки. Просто без лайков. Просто по-настоящему.. Система не зафиксировала шагов, импульсов, решений. Но я знал – это было самое длинное моё движение за цикл. Просто оно шло не вперёд, а внутрь. И теперь я записал это в лог. Чтобы, если кто-то однажды тоже замрёт посреди суеты, он не испугался. А понял: ты идёшь. Просто без спешки. Просто без лайков. Просто по-настоящему.