Скульптор потряс рукой, пытаясь избавиться от слизи. Мари
решила, что он машет ей на прощание, и помахала в ответ.
— До встречи, любовь моя! — восторженно попрощалась она,
возвращаясь к своему ноутбуку.
Катрин
— Мадам, это Катрин, наша специалистка по снам и непревзойденная
толковательница!
Как громко сказано! Иначе нельзя. Скажешь «психолог» — никто и
не услышит.
Мадам присаживается за маленький круглый стол из темного дерева,
проводит пальцем по боковине столешницы, встряхивает рукой и
морщится — кажется, нашла пыль. Чтобы отвлечь посетительницу,
Катрин спешно просит ту поведать, что за причины привели ее
сюда.
Мадам бросает на специалистку по снам небрежный взгляд, и Катрин
заливается краской, стесняясь своего акцента. Хорошо, что в
помещении темно — его освещают только несколько свечей на полке по
правую руку от стола, да тусклый абажур в углу, а значит, мадам не
сможет тайно порадоваться тому, как заставила ее покраснеть. На
всякий случай Катрин склоняет голову, прячет лицо за крашеными в
черный цвет волосами.
Чтобы занять руки, дрогнувшие от волнения, она берет на столе
колоду таро и начинает ее перетасовывать. Честно говоря, карты ей
не нужны, и лежат тут исключительно как реквизит. Вот в соседней
комнате салона без карт никак. Там сидит Люсиль-гадалка. Каждый
день Люсиль только и делает, что раскладывает карты, а потом
описывает вслух, что нарисовано на картинках. Такая работа, по
мнению Катрин, проста, как два пальца, так что она тайно
посмеивается над гадалкой и ее клиентками. Интересно, сама Люсиль
верит в то, что ее руками руководит какая-то высшая сила, когда она
раскладывает карты?
Но вот мадам начинает описывать свой сон. Сначала ее голос —
строгий, со стальными нотками, но постепенно он смягчается, а
взгляд становится все более расфокусированным. Она уже не слышит
дождь за окном и хриплые голоса рабочих, доносящиеся с улицы, не
слышит музыку, доносящуюся из динамиков, тихую и однообразную.
Мадам слышит только свой голос. Мадам продолжает рассказывать — и
больше не видит скверно убранную комнату салона, не видит скромно
одетую Катрин. Она видит только картины своего сна, они заполняют
все ее сознание, приводя в трепет и мистический восторг.
Как же люди любят говорить о своих снах! Так же сильно, как они
скучают, слушая пересказы чужих. Но Катрин нельзя скучать, это ее
работа. Она не столько слушает, сколько смотрит на женщину, что
сидит напротив.