Николай снял закинутое за спину ружье, прислонил его к снегоходу, высказал свое недовольство в кратких, но энергичных выражениях и пошел снимать кожух. Отстегнув крепления кожуха, он отставил его в сторону и, скинув с рук шубенки, начал выкручивать свечи зажигания, чтобы очистить их от нагара. Особой копоти на контактах не было, но Николай все равно тщательно почистил контакты, вкрутил свечи на место и установил кожух.
– Ну, помолясь, приступим, – сказал он вслух и обвел взглядом безразличный к его заявлению лес. Молиться, он понятное дело не стал, хотя бы потому, что никаких молитв никогда не знал, да и странно бы звучали слова христианской молитвы посреди заснеженного дикого леса. Поэтому он сразу перешел к техническим действиям. Сделал подкачку топлива и, ухватив ручку стартера, резко дернул ее вверх. Стартер отработал, но двигатель не запустился. Все последующие попытки тоже ушли вхолостую. Николай перевел дух, качнул «Буран» и прислушался. Ну, конечно, какой смысл дергать стартер, если закончилось топливо. Чтобы окончательно в этом увериться, Николай срезал охотничьим ножом с ближайшей березки ровную веточку, быстро ее очистил и, открутив крышку бензобака, засунул ветку в горловину до упора. А когда ее вынул, то убедился, что она осталась сухой.
– И всего-то! – усмехнувшись, уведомил он лес, – делов-то! Сейчас зальем бензин и адью! Все будет трихорально и даже лучше!
Николай скинул ладонью слой снега с пристегнутого к багажнику рюкзака и расстегнул ремни крепления. Потом поднял рюкзак, энергично встряхнул его, сбрасывая оставшийся налипший снег, и собрался было аккуратно уложить его на сиденье, но вместо этого просто выпустил его из рук. Рюкзак, скользнув по борту «Бурана», упал в снег, а Николай, склонившись над багажником, быстро начал разгребать заледеневшую на нем снежную массу. Канистры не было. Прочная киперлента, которой он предусмотрительно примотал к багажнику канистру, была не порвана, а словно срезана ножом. Николай одел на перчатки руковицы и опустился на сиденье остывающего «Бурана». Порыв ветра качнул вершины деревьев, лес насмешливо зашумел и засыпал Николая снежной пылью.
Можно было бы пойти назад по буранному следу и поискать потерянную канистру с бензином, а потом вернуться обратно, запустить «Буран» и выехать на дорогу. Вот только неизвестно где произошла потеря, а свернул Николай с дороги больше часа назад и за это время накатал довольно много. К тому же у Николая появилось подозрение, что канистра могла вывалиться из-под рюкзака в самом начале, при заезде в лес. Тогда ему пришлось проламываться на снегоходе через густой ельник. После того, как чащоба осталась позади, он заметил, что левый рукав его зимнего масхалата, выходящий во время рулежки за край защитного стекла, оказался нарезан на лоскуты. Обломанные нижние сухие ветки елок на морозе становились необыкновенно острыми и пластали ткань как лезвие бритвы. Скорее всего, именно там и было срезано крепление канистры. А уж потом, когда он петлял между елками, периодически натыкаясь при поворотах на стволы деревьев скулами переднего бампера, канистру и вытрясло из багажника. Николай представил себе, как он будет в сумерках брести по извилистому следу «Бурана» до ельника, потом искать канистру в этом ельнике в полной темноте, а затем возвращаться с этой канистрой назад. Это если повезет найти ее в снегу. А если нет? И ему это не понравилось. Проще пройти пока еще в сумерках прямо через лес до дороги, это по его прикидкам два, ну максимум три километра. А уж по самой дороге можно будет идти и в темноте до самого дома. А завтра можно будет напрячь своих приятелей в поселке, приехать сюда с бензином и вытащить снегоход из снежной ямы.