Но испугался своего же крика. А ветер только рассмеялся в ответ и швырнул в него пригоршню снега.
Кутыптэ набрал морозного воздуха, сделал долгий выдох и ступил в лес. Чем дальше пробирался он по неутоптанному снегу в чащу, в самую дремучую её сердцевину, тем тише становилось вокруг, а ветер заметно стихал. Но ещё слышны были его завывания, и стволы деревьев тревожно качались под его натиском, скрипели и тяжко охали. А вверху, в вышине, настороженно шептались ветки. И сыпались оттуда снежные комья.
11.
Шёпот во тьме
«Сердце у тебя знаешь как колотится?»
Кутыптэ помаячил фонарём и прокричал в темноту зимнего леса:
– Ирика!
Горячее дыхание вырывалось изо рта и стекленело в морозном воздухе. Лес молчал. Лишь с мохнатых веток летела снежная пыль.
– Ирика!
Здесь было так тихо и холодно, что, казалось, замёрзла сама тишина, и звуки не спешили уноситься вдаль, а прозрачными льдинками падали прямо в снег и утихали под его покровом как под толстым пуховым платком. Мороз щипал уши, и Кутыптэ сильнее натянул меховую шапку. Затем приложил ладонь ко рту и снова:
– Ау!
– У-у! – проснулось эхо.
Комочек под тулупом Кутыптэ зашевелился и пополз наружу. Из-за пазухи показалась голова Мышки.
– Чуть не задохнулась. А сердце у тебя знаешь как колотится? Просто бух-бух-бух! Чуть не оглохла!
Она вылезла наружу и перебралась мальчику на плечо.
– Тихо, – шепнул он, – не двигайся.
– А что такое? – Мышка деловито осмотрелась.
Теперь и она его заметила. Он сидел на ветви разлапистого дерева и таращил на Кутыптэ янтарные глаза. Филин. Из рассказов охотников мальчик знал, что эти огромные птицы могут утащить даже ягнёнка. И хотя Кутыптэ был больше ягнёнка, он всё же опасливо отступил. В тот же миг глаза птицы вспыхнули янтарём, и громадная тень скользнула с ветки. Она бесшумно понеслась на мальчика. Мышка в испуге пискнула.
Кутыптэ со всех ног бросился бежать, держа фонарь в вытянутой руке. Снега в лесу навалило меньше, чем на лугу, но ноги всё равно застревали в сугробах. Кутыптэ спотыкался, падал и загребал снег в валенки. Но всякий раз поднимался и снова бежал. Прочь! Долой! Скорей!
Но вдруг он резко остановился, и в его груди застрял мёрзлый воздух. Из-за ствола к нему с хрустом выкатилась круглая тень высотой с него самого. Совсем как огромный снежок. Только непроницаемо-чёрный, точно вылепленный из противной грязи. Даже свет луны, осыпавший блеском всю округу, не высвечивал этот непонятный шар. А он меж тем щетинился остриями шипов, и только приглядевшись, мальчик понял, что оттуда во все стороны торчат сучья и ветки, колючие щепки и обломки древесины. С этих обломков в освещённый луной снег стекала чёрная жижа, а позади шара оставался грязный след. Внезапно шар раскатисто чавкнул и ринулся прямо на Кутыптэ.