Кутыптэ спрятал зуб в рукавицу, поднялся и твёрдо сказал:
– Пойдём!
В этот миг за одним из стволов он заметил синеватое свечение. Оно было подвижным и вскоре показалось на глаза.
– Что это? – удивился Манул.
– Светлячок?
– Зимой?
Синий огонёк мерцал и покачивался в воздухе. На какое-то время он замер в воздухе, а затем снова поплыл дальше. Вскоре появился ещё один. А затем ещё.
– Я такое видел, но то было летом на болоте. А чтобы зимой да среди леса? – изумился Манул.
– Мы сейчас на болоте? – всполошился Кутыптэ, и сердце его, кажется, выпало на снег.
Рядом вспыхнул очередной огонёк, и Манул оживился:
– Смотри! Ещё!
Он указал лапой на целое скопление синих огоньков, что плыли в воздухе и манили за собой. Друзья пошли следом. Вскоре рой этих светлячков окружил их, освещая набухшие сумерки у подножья деревьев. Неожиданно раздался древесный хруст, и совсем рядом проскрипел голос:
– Не пущу!
29. Из глубин памяти
«То было двое пропавших,
а теперь троих искать надо»
– Не пущу, сказала!
Маруна с красным от слёз носом и с растрёпанными волосами стояла, подбоченясь, над мужем, пока Старик обрабатывал его рану и прикладывал к ней размоченный в кипятке лишайник.
– Да брось ты причитать! – остужал её пыл Турон.
Он лежал у очага и стонал от боли.
– Никогда больше в лес один не пойдёшь! Или я неправа? – обратилась она к Долану, что стоял тут же, но ко всем спиной, и сквозь окно смотрел на тёмную улицу, но видел в слюдяном стекле только отражение комнаты.
Притихшие дети Маруны сидели в углу на сундуке и молча следили за столпотворением. Кария хлопотала у очага над чаном с лечебным отваром, а Старик накладывал повязку на рану Турона. Долан в задумчивости замер у окна и потирал бороду. На вопрос Маруны он покачал головой:
– Нет. Неправа.
– Это с чего это? – набросилась на него Маруна.
– Турон один из лучших охотников. Бравый, смелый. Разве не за такого ты выходила замуж? Разве не таким он тебе полюбился?
Долан обернулся к ней. Маруна отвела взгляд и с обидой посмотрела на мужа.
– Негоже такому у юбки тереться, – пробасил Долан. – Нельзя его оставлять дома без дела.
– А детей без отца, значит, оставить можно? – не унималась Маруна и обратилась к Турону. – А если б ты не вернулся? Головой своей подумал? Мне потом одной троих поднимать?
Маруна постучала себя пальцами по лбу и кивнула на детей. Старшая дочь и сынишка только и сверкали испуганными глазами из угла.