Они вышли в небольшой грот. В центре, на грубом каменном алтаре, мерцал огонёк. Вокруг алтаря, в полумраке, виднелись смутные фигуры. Харон, прищурившись, различил силуэты людей, одетых в тёмные балахоны. Их лица скрывали глубокие капюшоны, лишь отблески огня играли на бледных руках, совершающих какие-то непонятные ритуальные движения.
Харон, не раздумывая, шагнул вперед.– Кто здесь?– прорычал он, его голос эхом отразился от каменных стен. Фигуры замерли, словно очнувшись от транса. Один из них, облачённый в балахон более тёмного оттенка, медленно повернулся к ним. В его глазах, промелькнувших из-под капюшона, горел фанатичный огонь.
– Вы незваные гости, – прошептал он, и в пещере раздался зловещий хохот.
Жёлтый огонь на алтаре вспыхнул ослепив парней. Те сильно зажмурились, голова закружилась и они потеряли сознание.
Первым очнулся Харон, холодный камень царапал щёку, а густой, затхлый воздух давил на грудь. Вокруг было темно и оглушающе тихо. Он нащупал фонарь и включил его. Рядом без сознания лежал Сайгак. Харон растормошил парня, чтобы тот очнулся.
Сайгак застонал, пошевелив онемевшими конечностями.
– Где мы? – прохрипел Сайгак, пытаясь сесть.
– Не знаю, – ответил Харон, ощупывая пространство вокруг. Его пальцы наткнулись на шершавую стену. – В той же пещере, очевидно.
Тишина, нарушаемая лишь редкими каплями воды, падающими где-то вдалеке, сгущалась.
Харон встал, и немного осмотревшись, двинулся, как ему казалось, к выходу. Сайгак последовал за ним, чувствуя, как страх ледяными иглами пронзает его сознание. Они шли вперёд, в непроглядную тьму, надеясь найти выход из этого каменного плена, не зная, что их ждёт впереди. Каждый шаг отдавался гулким эхом, подчеркивая их уязвимость и одиночество в этой мрачной пещере.
Внезапно, луч света пронзил тьму. Слабый, дрожащий, но всё же свет. Харон замер, прищурившись.
– Там что-то есть, – прошептал он, указывая в направлении сияния.
Они, не раздумывая, пошли вперёд, ведомые надеждой.
Парни выбрались из пещеры, ослеплённые ярким полуденным солнцем. Харон, с трудом щурясь, осмотрелся. Вокруг простиралась освещённая солнцем степь, колючки редкой травы жалко цеплялись за иссохшую землю. Ни ветерка, ни тени, лишь безжалостное пекло, отражающееся от раскаленных камней.
Сайгак, напротив, словно ожил, вырвавшись из душного заточения.