– Ой, простите. Вы такая странная стали после болезни, а я, наверное, от вас заразилась. Может, это не я вас всё-таки, а проклял кто.
– Воду налей, пожалуйста. Быстро! – от запаха собственного тела мне хотелось выкинуться в окно. Благо, вот оно, огромное в черной раме, со слюдянистым стеклом, слегка искривляющим реальность.
Интересно, а мы все-таки на каком этаже? Я по стеночке подошла к окну и выглянула. Второй.
Солнце закрыла огромная тень. Туча налетела? И я посмотрела наверх. Над дворцом в пронзительно синем небе кружили огромные черные драконы.
– Мать моя женщина, – я сглотнула комок в горле, а память подхалимски подсказала: «Драконы, настоящие, императорские, две штуки».
Господи, в какой мир меня занесло?
– Готово, – буркнула Кира, – извольте мыться.
Она помогла мне раздеться, и, оглядев свои необъятные телеса, я с облегчением отметила упругую кожу. Ну не должно с таким тургором сильно все обвиснуть, когда худеть начну, а вот физкультура мне светит в больших количествах.
Кира помогла спуститься по ступеням и лечь в горячую, полную пеной воду.
Есть на земле счастье!
– Иди, Кира. Если мне что-то понадобится, я тебя позову. И да, – крикнула я практически в спину, – будь добра, замени постельное белье. И не забудь как следует постирать и его, и рубашку, и то красное платье. Плохо постираешь, —ласково добавила я, мило улыбаясь, – отправлю выпороть на конюшню.
Служанка покрылась красными пятнами, подхватила лежащую на полу рубашку и молча покинула ванную комнату. Эта расслабившаяся зараза месяцами не стирала ничего Никафондоре, и девочка, каждый день появляющаяся в дворцовых покоях императрицы-матери, естественно, вызывала насмешки и обидные замечания. А что ты хочешь – когда от тебя несет как от бомжа.
Но самую большую боль, как оказалось, причинил ей принц-дракон!
Я закрыла глаза, погрузившись в воспоминания того рокового дня. Бедная девочка начиталась “Золушки”, и где-то в глубине ее большого тела зародилась надежда, что прекрасный вьюноша разглядит за необъятными розовыми щечками ее золотое сердце. Кстати, внешность прынца память мне не показала, это было что-то светящееся, ослепительное, как солнце, высокого роста с длинными черными волосами.
И этому сияющему принцу, на Новогоднем балу представили, среди нескольких фрейлин, и Никафондору. А он, высокомерный гад, оглядел ее, одетую в самое лучшее малиновое платье, правда немного потертое от времени, и громко фыркнул, что, естественно, было замечено всем двором.