Кира помогла мне вытереться, и я, отскобленная, оттертая, с замотанными в полотенце волосами, практически повиснув всем телом на служанке, кое-как смогла доползти до кровати. Чудо-то какое – с поменянным чистым бельем. Розовым айсбергом рухнула я в это белоснежное кружевное море и отключилась. Как говорят в нашей среде:
– В любой непонятной ситуации дыши, медитируй или спи. Я остановилась на последнем.
Когда я проснулась, в комнате было уже темно.
– Кира, раздобудь мне, пожалуйста, бульон с сухим хлебом.
Желудок болел, но уже не только от яда, но и от голода. Девушка сбегала на кухню и притащила трехлитровую кастрюлю с караваем. Аппетиты были, однако, у Никафондоры. Ну, я тоже в прошлой жизни не была тощей воблой, но жить полной жизнью телеса мне совсем не мешали.
– Один черпак супа и кусочек хлеба.
– А хватит ли, госпожа? – она глянула на меня искоса с недоверием, но все-таки послушно налила, сколько я просила.
– Сама- то ела?
– Что. госпожа? Во всех непонятных для неё случаях служанка начинала хлопать ресницами, навевая на меня ветер.
Я, закутанная в ветхий халат, кое-как смогла дойти до стола. Меня качало, да, но не штормило.
– Кира, я тебя спросила, ты сама ела?
– Да, сбегала- покушала, пока вы спали.
– Прекрасно. Расскажи, приходил ли кто интересоваться моей персоной? Может, соскучились, и им кусок хлеба в горло не лез без меня?
Служанка икнула:
–Распорядитель слугу присылал узнать, почему вас не было на приеме с обедом. Ну, я и сказала: так и так —заболела госпожа. Не знаю, говорю, сколько еще пролежит.
Черпая маленькими ложками суп, я все не могла припомнить, за какие грехи меня сослали к этому двору. Из памяти Никафондоры я могла выяснить, что это бабушка устроила. Вопрос – зачем? Что она такое сделала? Сидела себе девочка в деревне- книжки читала, а тут нате вам… Да если бы еще наряды выгуливать , но тех у нее было с гулькин нос. Я покопалась у себя в закоулках мозга- три, о нет, пять платьев. Офигеть! Так все-таки, зачем её? Стоп. Зачем меня сюда отправили?