– Ну – на секунду задумалась бывалая – я может, для другого рождена. Чувствую я в себе силу, характер. Чую – большая у меня дорога в жизни. Вот техникум окончу, поработаю маленько, и в Москву поеду, в актрисы поступать. Что ж такой красоте в захолустье пропадать что ли?
– Ага, ждут тебя там в Москве. Много там таких актрис, сама знаешь, – весело поддела её Катя.
Ничего в ответ не сказала ей Лизавета. Посидела немного со странной полуулыбкой на губах и обратила свой взор на Валентину.
– Ну, а ты, чё сидишь мышкой серой? Наливай.
Валя несмело взяла бутылку, начала разливать.
– Чё себе так мало льёшь? Полнее, полнее, вот.
– Да, я как-то, чё-то уже и голова у меня.
– У всех голова. Говори тост.
– Ой, ну не знаю – засмущалась Валя – чё и сказать то. Давай лучше ты, у тебя лучше, давай.
– Ну, что ж – подобралась Лизавета, одной рукой она держала руку, другой упёрлась в бок, глубоко вздохнула – за любовь девчонки, хоть и нет её, а вдруг…она негаданно нагрянет, когда её совсем не ждёшь.
Она манерно запела песню из известного старого фильма, томно посматривая на своих подруг.
Прошел год, и вот наша героиня сидит в маленьком кабинете заведующего родильным отделением, рассматривая с интересом плакаты анатомического содержания, а также картинку, изображающую младенца с разбитой головой и надписью «Аборт – это убийство».
– И что вы за матери такие? Сколько работаю, никак в толк взять не могу, – начал устало-раздраженно, еще далеко не пожилой, статный мужчина с грустными глазами, одетый в небрежный белый халат поверх зеленой хирургической формы.
Лиза опустила глаза, руками обхватила коленку ноги, которую предварительно закинула на другую. Стопа вместе с тапком опускалась и поднималась. Лизавета уже неоднократно сталкивалась с ситуацией, когда старшие старались ей что-то внушить, обвиняли, порой даже руку прикладывали, и было за что, но она уже научилась относиться к подобному, как к неприятному, и в то же время неизбежному событию, которое как и всё в этой жизни имеет свое начало и свой конец, дело только во времени. Переубедить её было невозможно, чужие слова пролетали мимо неё, едва касаясь, ушей.
– Да, пойми ты, дура. В жизни может так получиться, что больше детей иметь не сможешь. Вон посмотри, сколько людей маются, сил сколько, денег врачам отдать готовы, лишь бы забеременеть, а ты? Родила здорового ребёнка, расти да воспитывай. Сын же, мужик будет – подмога в старости.