Узнал потом много интересного и абсурдного, узнал, что Лариса нашла Катю, сама познакомилась с ней, общалась и даже иногда, встречалась с ней, скрывая эти встречи от меня. А от Кати скрывала свою жизнь со мной, но так думала сама Лара. Ходила на её уличные выступления, которые снимала на видео, слушала песни и собрала целый архив её творчества, у меня в голове зашумело, когда я нашёл все эти записи в вещах Ларисы. Теперь же на меня смотрел портрет этой смертницы, которая убивала себя этими встречами с Катей, на нём Лара улыбалась, она была очень красивая, при жизни это оставалось для меня скрыто и мало досягаемо. Красота её, сейчас она меня пугала. Я порвал портрет этой женщины – у Кати и правда талант, видит красоту человека, которая прячется от внешнего мира и остаётся порой, без внимания и без признания. Мне даже стало любопытно, каким получился бы мой портрет, если бы его рисовала Катя.
Воробушек обо всём знала, она знала кто эта женщина, она сразу поняла кто такая Лариса, я в этом уверен. Моя девочка, такая добрая и она всё замечает, всегда и всем помогает, с годами в ней это только окрепло. Наверно, если бы я позвонил ей среди ночи и сказал как она мне нужна, как мне плохо, даже после того, как я поступил с ней, Катя обязательно ответила бы мне, она поговорила бы со мной и предложила бы свою помощь. Да, моя маленькая птичка, обидел я тебя, такую живую и весёлую. А ты, ты простила, ты приняла и простила, я пытался сомневаться в этом твоём даре всех прощать и слышать, меня это раздражало и злило, но только раньше. Сейчас осталась нежность и ноющая боль.
Мужики приняли меня обратно как родного, без всяких выяснений, без вопросов и, когда эта порядковая смерть появилась в моей жизни, они были всегда рядом. Я буквально поселился в "Бобрятнике", домой приходил только переночевать, переодеться, подумывал квартиру сменить, чтобы подчистить память и избавиться от всего лишнего. И тут напарник оглушил меня новостью.
– Дружище, будешь работать в паре. К тебе сегодня придёт человечек, будете вместе трудиться, как в былые времена, помнишь? – Руслан с таким задором говорил мне это в динамик телефона, что первое время даже трудно было возразить ему, – так что прими с почестями и обучи, ты у нас матёрый брат. Надеюсь на тебя и держу кулачки, – Рус заржал прямо мне в ухо, а я смотрел перед собой, разглядывая кроссовки с развязавшимися шнурками, которые внезапно появились и принадлежали явно не мне. Я отключил звонок.