– Как дела на работе? – интересуется мама, усаживаясь напротив с идентичным моему коктейлем.
Она кончиками пальцев снимает с бокала огуречную дольку и с довольным хрустом отправляет её в накрашенный алой помадой рот. Я в этот момент обдумываю, что лучше: перевести неприятную тему или соврать что-нибудь относительно правдоподобное.
– Неплохо, мам. Завершаю работу над одним интересным проектом.
От лжи послевкусие не лучше, чем от шпинатного фреша. Хуже него только сельдереевый. Он был в прошлую пятницу. Телефон мигает уведомлением о новом сообщении. Надежда на то, что это Алекс, в очередной раз оказывается тщетной – всего лишь реклама одного мультибрендового бутика. Но, зная о том, что маме это интересно, тут же упоминаю вслух об их новой осенней коллекции и следующие минут пять могу не вслушиваться в её щебет о модных трендах.
В голове уйма вопросов, и все кружат вокруг Алекса. Почему он так внезапно уехал? Что такого сказал ему Сахаров? Почему не ответил на звонок и до сих пор не перезвонил? Даже находясь в разных часовых поясах, мы ежедневно переписывались, пусть даже темы разговоров были по большей части общими и универсальными. Мы всё равно узнавали друг друга. Осторожно, понемногу, не торопясь, делали маленькие шаги к чему-то большему.
Я знала, что он работает старшим следователем в одном из городских отделов следственного комитета. Что занимается спортом, кажется, кроссфитом. Что Алекс, как и я, родился и жил во Владивостоке и тоже любит его особой, свойственной только местным, любовью. Что его отношения с родителями такие же натянутые, как у меня, а в прошлом, кажется, тоже значится какой-то болезненный разрыв. Но что такого он мог узнать обо мне, раз вдруг передумал общаться дальше?
– А с Никитой как? – мамин голос врывается в размышления, словно шаровой рыхлитель на экскаваторе-драглайне3.
Зато не надо думать об Алексе.
Сдержанно отвечаю:
– Никак.
И тут же отпиваю от отвратительного фреша, чтобы проглотить вместе с ним желание добавить к сказанному всё, что я думаю о Сахарове, особенно после сегодняшнего. По вкусу напоминает заботливо пережёванную кем-то газонную траву, но жаловаться не рискую. Мама вполне может предложить взамен нечто ещё более полезное и ещё более мерзкое.
– Он звонил в среду. Жаловался, что никак не может найти к тебе подход, – доверительно сообщает мама, стакан которой уже опустел.