Худенькая, красивая, темноволосая её мама Лиза, с большой толстой косой, обмотанной вокруг головы, невысокого росточка, «пашет, как лошадь». И ещё домашним хозяйством успевает заправлять. Они держали корову Зорьку, двух свиней, телёнка и кроликов с десяток. «Ничего, – мама говорила, – зато всегда молока и мяса полно».
Мама доила Зорьку два раза в день, часть молока тут же выпивали, из остального же она делала сливки, творог да сметану. Танечка помогала взбивать из этой самой сметаны масло. Мама один раз показала ей, и Танечка сразу запомнила. Она смекалистая, и всё у неё в руках «горело», как мама говорила. А когда Танечка взбивала масло в большой деревянной маслобойке, она выдумывала разные истории.
Ей казалось, что она не просто наливает сметану и толчет-толчет её, пока та не станет густой, а будто убегает она от злых пиратов и гребет веслами по реке, всё быстрее и быстрее. Особенно она любила, когда взбивание подходила к концу. И тогда она поднимала ложку, и сметана не падала вниз. Всегда это удивляло её.
* * *
Никитины жили в достатке. Отец частенько твердил матери, да и дочери: «Уж чё-чё, а на столе – чтоб всегда было!» По осени, иногда зимой, когда свиньи становились здоровенными, отец резал их. Когда с соседом, когда один. Детям это не показывали никогда. Когда они просыпались, то у входа, в прихожей и на столе в кухне уже стояли тазики с кусками мяса и сала, а по двору и по свежему снегу, было много красных капель. Отец всегда спокойно отвечал на вопрос детей, что это за капли: «Кровь это, а вы что хотели? Есть-то небось будете? Да ещё в два горла!»
– А как это – в два горла? – спрашивал Колька, ища у себя это самое второе горло.
– Много, значит, сынок, – ответила мать.
– А почему в два горла?
– Ой, отстань, не дури мне головы! – отмахивалась от него мать.
Потом отец солил сало, мама делала колбасу и всякие вкусности. Таня любила наблюдать, как они все вместе возились на кухне. Такого сальтисо́на – колбасы маминой домашней, ни у кого не было. Соседи частенько, особенно тетя Марина Солнышкина, приходили к ним угоститься. Мать никогда не отказывала, жалела их – четверо детей, а она одна с ними. Мужья-то все разные: кто, где по свету бродит, кто в тюрьме сидит. Не помогали они ей.
– Лиза, а можешь молочка нам налить, чуток? – частенько, как бы невзначай, появлялась в их доме тетя Марина.