– Ой, мам, и ты туда же! Ты же атеист и анатомию преподаешь.
– Да я не верю, Димуль, но рассказывают, что все, кто связывается с такими людьми, болеют и даже умирают.
– И чё, я заболел?
– Ну, нет, но. Может, у вас всё и не так, но, как подумаю, что ты, как привязанный, к ней ходишь, то начинаю верить.
– Мам, я контролирую ситуацию. Всё нормально. Говорят те, кому самому хочется этого, ты же знаешь. Мне пофигу, кто у неё там есть, я бы прям сейчас её замуж взял.
– Замуж? – Она задумалась. – Да, серьезно у вас всё. Так чего ждать, бери.
– И возьму!
– Возьмешь-возьмешь, сын, всему свое время. Может, она и хороший человек, кто знает. Я тебе тут не указ.
– Лан, мам, понял я. – Сын вышел во двор.
– Ничего ты не понял, сынок. – Екатерина Андреевна взяла веселку и пошла подминать подходившее уже второй раз тесто.
* * *
Надежда свернула к Николаевке и встала там, куда должен был подъехать Валерка. Стояла минут десять, вдалеке показалась похоронная процессия её бывшего ухажера Сашки по кличке Хомяк, она занервничала. Уйти было нельзя, она бы столкнулась с людьми нос к носу, а тут, за деревьями, её не видно. Хотела уже плюнуть на всё и пойти домой окольной дорогой, но Валеркина машина показалась на горизонте.
– Спасай меня! – протараторила она, прыгая на сиденье.
– Чё случилось? – Валерка тут же потянулся целовать её и лапать.
– Да подожди ты, дай хоть сесть!
– Садись-садись. Не, ну чё такое-то?
– Да соседа моего хоронят.
– Во блин, я же не знал!
– Поехали отсюда нафиг! – прошипела Надя.
– С удовольствием! – продолжал улыбаться Валерик. – Давай тихонько проедем мимо них и свернем к старому крольчатнику, там спрячемся.
– Ты чё, вообще, что ли?! Не поедем мы туда! Можно другой дорогой проехать, вон к тому леску.
– Как скажешь, моя принцесса!
* * *
Вечером, во дворе дома, где шли проводины в армию, стояли накрытые обильно едой и выпивкой столы. И, как это всегда делалось в деревне, их сколачивали накануне, из неструганых досок, на скорую руку и покрывали клеенкой. Народу было полно, гулянье шло на всю катушку. Толька Ворошилов, сын двоюродного брата Нади, уходил служить.
Мать его ходила с заплаканными глазами и только успевала подносить еду к столу. Девушка Маша не отходила от призывника ни на шаг, смотрела в рот и ловила каждое его слово. Гармонист уже раз двадцать за вечер сыграл «Как родная меня мать провожала», парни подтягивались на турнике, мерялись силой на кулаках. Съедено и выпито уже достаточно.