Здесь же был местный участковый Виктор Палыч. Надя настойчиво попросила его прийти, боялась: вдруг что. Много злости слышала вослед, когда шла по деревне. Может, из-за этих же пересудов она позвала из ближайшей воинской части небольшой оркестр. Чтобы не говорили, что она поскупилась на похороны и не любила мужа.
Сейчас, когда цветы и венки окружали мужа, она совсем не могла на него смотреть. Чувство стыда, жалости и страха не проходило. Уже ничего не поделаешь, но так изводило её то, что можно было всё изменить, не пойти туда на берег, не брать ружье, не стрелять. Сколько этих «если бы» крутило душу. Почему именно ей так не везет? Почему с ней такое?
Когда закрыли гроб и начали ставить на машину, взяли и понесли как-то не так, головой вперед, что ли. Все загалдели, мол, неправильно заносят, надо ногами вперед. Заспорили, закричали, потом всё-таки начали его поворачивать прямо на руках, в воздухе, «как следоват» и чуть не уронили. Одна из соседок заорала во всё горло: «Чё делаете-то, только и успевам друг друга до кладбища донести – один за другим, мрут, а всё делят!» Тут заиграл оркестр и спорщики утихли. Гроб поставили на машину, там уже были лавки и накиданы пихтовые ветки. Процессия тронулась, ветки полетели на дорогу. Первая шла Надя с родней, чуть поодаль остальные. Дошли до своротки на Николаевку и, как повелось, пересели на машину, рядом с гробом. Кто не вошел, а народу было уйма, поехали в автобусе и в вахтовой машине, которые выделили с «энпээски».
Приехали на кладбище, уже спокойней, без ругани спустили гроб с машины, заколотили его и стали опускать в землю. Снова заиграл похоронный марш, бабы заголосили, мужики стояли, склонив головы. В какой-то момент музыканты так высоко увели мелодию, что стало особенно тоскливо на душе, и кто-то из толпы выдал: «Лёшенька, милый, как же ты, такой молодой!» И тут же до Нади долетело: «Угробила мужика, сука! Чтоб ты сдохла, тварь!» Она дернулась на крик, но мать остановила: «Пущай подавятся своей желчью, не лезь!»
Надя вспомнила сон со змеями, который снился накануне, очень похожее чувство она испытала и сейчас. «Вот они, змеи, заползали, ждут, когда бы укусить побольнее. Хорошо ещё, что у Лёшки родни нет, съели бы меня тут скопом».
Надя поискала глазами участкового, не нашла, стук земли о крышку гроба её отвлек. Она кинула свою горсть, плакала и смотрела на падающую землю, как над могилкой возвышается холмик и на него ставят железный памятник со звездой, сваренный мужиками с нефтянки наскоро, но добротно. Рядом с ней стояли те, кто ненавидел её и любил его. Она вдруг четко поняла эту разницу и то, что теперь трудно будет жить как прежде и придется ещё долго отмаливать прощение.