Альберт готовил меня, ибо верил, что его кровь поможет мне справиться с опасностью. Он был прав. Его кровь бурлила во мне, и с малых лет на меня снисходила злоба и ярость на весь мир. Я не могла кричать, лишь тихая ярость клокотала где-то глубоко в груди. Я могла убить человека. Это меня пугало.
Юпитер говорил: «Я копия отца. Тот же стальной блеск тёмных глаз, уверенная походка лидера и громкий голос». Плюс меня остригли как мальчика, а тренировки укрепили тело и дух. Но я всего лишь девушка. Один лишь дядя Юп видел меня такой, какая я есть на самом деле. Каждое утро после зарядки и скудного завтрака я с нетерпением ждала отца. Я искала самые укромные уголки нашей группы, но Альберт всегда находил меня и звал на тренировку. Мне совсем не хотелось идти, и с пугающей регулярностью в моей голове возникала мысль: «А не убить ли родного отца?»
Единственное, что мне нравилось в этом месте, – это бег. За годы моего взросления Асмания значительно расширилась, появился небольшой парк на окраине города, где я могла бегать под присмотром. Каждый день я проводила там несколько часов, пробегая не менее десяти километров. Несмотря на серость бетонных стен, парк жил своей жизнью: здесь часто можно было увидеть зайцев и белок, а шум листвы напоминал мне биение живого сердца. После бега я с трудом возвращалась в душ, едва переставляя ноги.
У меня была ещё одна тайна, о которой не знал никто, даже мой лучший друг Иннокентий и дядя Юпитер. В пятнадцать лет мне поставили диагноз «рак». Химик Луи Ия лично обнаружил неоперабельную опухоль в моём мозгу, отсчитывая последние годы моей жизни.
Было ли мне страшно? Я не знаю. Я смирилась с мыслью, что мне отмерено всего двадцать-двадцать три года, и скоро я не увижу солнца. Давящие и пульсирующие головные боли неотступно сопровождали меня повсюду, порой заглушая звуки дня. Хотелось кричать от боли и беспомощно плакать. Что ещё оставалось делать?
Шли дни, проходили годы, и мне уже исполнилось семнадцать. Мечта воспарить над забором и устремиться навстречу мечте стала невыносима. Отец сделал всё возможное, чтобы закрыть меня здесь навсегда. Каждый день я проводила с ним, став его правой рукой. Сообщник Альберта Радист стоял позади и грозно наблюдал за мной. Я догадывалась, что отняла его место, и скоро стану полноправным лидером группы, а Радист уйдёт в тень. Этого он допустить не мог.