(Втор.34:3), либо, если мы останемся жить в пустыне, быть побитыми иноплеменниками.
Все нечистые помыслы, задерживаясь в нас по причине страстей, низводят ум в бедствие и пагубу (1Тим.6:9). Ибо, как мысль о хлебе задерживается в голодном по причине голода и мысль о воде в жаждущем по причине жажды, так и мысли о деньгах и многих стяжаниях задерживается в человеке вследствие корыстолюбия, а мысли о яствах и скверные помыслы, рождающиеся от яств, задерживаются в нем вследствие соответствующих страстей. Подобное же соответствие можно обнаружить, если рассматривать помыслы тщеславия, а также другие сходные мысли. И невозможно уму, удушаемому такими мыслями, предстать пред Богом и увенчаться венцом правды (2Тим.4:8). Увлекаемый долу такими мыслями трижды несчастный ум, как сказано в Евангелиях, отказался от трапезы Боговедения. Также и связанный по рукам и ногам и брошенный во тьму внешнюю имел одеяние, сотканное из тех же помыслов, которое Звавший признал недостойным подобных брачных пиров (Мф.22:11—13), потому что брачное одеяние есть бесстрастие разумной души, отвергнувшей мирские похоти (Тит.2:12).
Бесы не все сразу искушают нас и не в одно и то же время помыслы их набрасываются на нас, потому что нашему уму не присуще в одно и то же время воспринимать сразу представления о двух чувственных вещах. Ибо, никакой нечистый помысел не возникает в нас без чувственной вещи. Если же наш ум, будучи весьма стремительным в своем движении, сочетает помыслы друг с другом, то на основании этого не следует считать, что все эти помыслы возникли в одно и то же время. Ибо то же самое совершает и гончарный круг, когда он, в силу своего стремительного движения, соединяет вместе два камушка, до этого расположенные на противоположных концах его диаметра. Ты можешь вообразить в уме своем лицо отца своего и проверить, останется ли оно, когда внутри тебя появится другое воображаемое лицо, или это другое лицо возникает только тогда, когда исчезает первое.
Ибо, если возможно в одно и то же время воспринимать в уме и представление о золоте, и представление об обидчике своем, то это значит, что мы одновременно попадаем в руки и беса сребролюбия, и беса памятозлобия, – а это уже относится к области невозможного, потому что, как я уже сказал, наш ум неспособен сразу воспринимать и представление об обидчике, и представление о золоте. А поэтому необходимо во время искушений пытаться перевести ум от какого-либо нечистого помысла к другому представлению, а затем и к третьему – и таким образом избежать зоркого ока того злого надсмотрщика. Если ум, привязанный к какой-нибудь вещи, не перейдет к другой, то он в таком случае становится погруженным в страсть и ему угрожает опасность быть на пути к тому, чтобы осуществить грех на деле. А такой ум действительно нуждается во многом очищении, бодрствовании и молитве.