– Предъявите содержимое карманов, – обращаясь в Борису Михайловичу резко произнёс майор, – понятые, прошу внимания.
Борис Михайлович начал выкладывать содержимое карманов. Гурьев диктовал, особенно уважительно отметив наличие и чистоту носового платка:
– Ключи от машины с черным брелком «Canada», носовой платок чистый, удостоверение депутата районного совета депутатов №40, абонемент №Е657 на право внеочередного приобретения билетов в кинотеатры г. Москвы, кожаное портмоне с документами на машину и деньгами (считает деньги), денег 38 рублей и сорок копеек. Попрошу встать. – вновь обратился он к Борису Михайловичу, – Посмотри, – это уже своему помощнику. Тот обыскал Бориса Михайловича, впрочем, довольно поверхностно – обшарил карманы, похлопал но ногам, животу и спине.
– Ничего. – доложил второй сотрудник.
– Граждане понятые, подпишите протокол. – Гурьев занял директорский стул и оглядывал картину задержания с довольным видом кота, только что съевшего жирную мышь. Анна Ивановна и продавец в фартуке подписали протокол и остались в кабинете молча смотря друг на друга. На Бориса Михайловича надели наручники и провели обратным путём через дверь кабинета с коричневой под стеклом табличкой «ДИРЕКТОР», небольшое служебное помещение, прозрачные, слегка желтоватые вертикальные жалюзи из толстой мягкой резины, дверь с надписью «Служебный вход». Возле его чёрной «Волги» оказалась припаркована другая, тоже чёрная, и тоже двадцать четвёртая, но к величайшему сожалению Бориса Михайловича, ему уже не приходилось выбирать, на чём и куда ехать. Его усадили на заднее сидение, и вдруг – понеслась, полетела жизнь перед глазами, как говорят, проносится она перед смертью. Хотя что есть тюрьма для русского человека, как не разновидность смерти! Пролетела коммуналка на Дубининской улице, где он родился и с детства привык к тому, что нужно быть крепким и сильным и всегда бить первым, если кто-то не успел тебя опередить; вспомнилось что и детство и взросление пришлись на самые суровые годы – войну и послевоенное время. Пронеслась армия, где служил в спортроте и очень бедное и голодное время, когда после армии вместо поступления в институт пришлось устроиться на работу разнорабочим в рыбный магазин на Пятницкой улице, так как старший брат алкоголик обокрал родителей и пропил всё. Пропил ВСЁ. Как смог поступить в Плехановский на вечернее, в институте познакомился со своей первой женой, Раей и они переехали в свою собственную комнату в коммуналке, как у них родилась дочь… Как устроился работать в ГУМ, как умер брат, по ошибке, или специально выпив кислоты, умер в чудовищных мучениях… Как умер отец, которого он очень любил, можно сказать – боготворил. Ему улыбался сейчас отец, который чудом прошёл войну, воевал в Сталинграде, вернулся домой живой, без тяжёлых ранений, но на войне заболел, застудил почки. Когда умер отец, Борис в одну ночь поседел… Вспомнил, как стал заведующим рыбным отделом в ГУМе, и управлял тем, о чём мечтает каждый человек в Советском Союзе – дефицитом. Именно это принесло так много новых знакомых, «друзей», «связи», положение, деньги, солидность. Потом к нему в отдел пришла работать совсем молоденькая продавщица Татьяна, почти девочка, он влюбился в неё без памяти, разошёлся с женой, женился на Татьяне и у них родился такой долгожданный сын Максимка – такой интересный, розовощёкий, маленький карапуз – свой собственный сын, который так смешно говорит «пиноик» вместо приёмник, «гамазин» вместо магазин и ещё много всякого. Пролетели воспоминания про трехкомнатный кооператив, Совет Народных Депутатов, где он был депутатом, уносились вдаль, подхваченные ураганом воспоминаний лица и номера телефонов сотен людей, которым нужен был он и которые нужны были ему… Вспомнился его собственный только год назад построенный и открытый магазин «Океан», откуда его только что увезли, и увозили всё дальше и дальше. Впереди теперь могла быть только тюрьма.