Дракон выгнул бровь, медленно, с ленивым величием, обвив хвостом потертую колонну. Его золотистые глаза вспыхнули лёгкой усмешкой. – Моя доля в золоте, партнёр, – прохладно с долей сарказма выдохнул он, словно сам воздух вокруг стал тяжелее.
Забавляла его эта наглость человечка, решившего, что торг уместен. Рыцари не торговались. Они оглашали вызов, зная, что играют по его правилам. А этот человечек – как подвыпивший купчик. Однажды такой явился к дракону, шатаясь и нетрезво мыча, пытался бросить вызов. Хорошая сделка и самогон сделали своё дело. Тело купца захотело подвигов. Догероился. Дракон, не дослушав дерзкого торгаша, одним движением хвоста забросил его на вершину ледника. Поди замерз навсегда, успешный.
Тим, нисколько не смутившись, бросил в ответ: – Комиссия за конвертацию – твоя. По курсу в день конвертации, не забывай.
Дракон на мгновение замер, будто прислушиваясь к самому себе. Затем издал низкое, похожее на рокот лавины бурчание. Лёгкий дымок из ноздрей.
«Может, просто отправить его щелчком куда подальше? Например, на ту скалу, откуда он не слезет?» – дракона забавляла наглость этого субчика. Считать и торговаться дракон умел. Но с такой пробивной наглостью он сталкивался впервые.
Тим воспринял молчание дракона как недовольство условиями:
– Давай так. Моё предложение. 25 – мне, 75 – тебе, но после того, как я возмещу себе расходы. Договорились? Другие таких условий не дадут.
– Чёрт с тобой, человечишка, условия так себе, особенно возмещение расходов, хоть так избавлюсь от скуки, – пробурчал он, и из ноздрей вырвался тонкий дымок. – Но предупреждаю, если не сумеешь разогнать мою скуку, закончишь как закуска. И, кстати, узнай, куда делись рыцари и принцессы.
Тим, довольный собой, лишь усмехнулся, быстро и легко. Его взгляд был дерзким, но в нём угадывалось искреннее удовольствие. – Договорились, старик. Ты будешь доволен. Клянусь на хэш-таблицах.
Дракон посмотрел на него сверху вниз, сдерживая смешок. Человечек казался такой крохотной искоркой в этом огромном, насквозь пропитанном временем мире. Но в его дерзости и наглости было нечто забавное. Возможно, даже освежающее. Новое. Не рыцарское.