Раздел был крайне неравномерным. Мы видели, что Галерий принял предосторожность, назначив Цезарей, которые находились в его зависимости. Таким образом, хотя есть некоторые указания на то, что Север был предназначен играть по отношению к Констанцию ту же роль, которую сам Констанций играл по отношению к Максимиану, в действительности этот Цезарь получал приказы от Галерия. Констанций сохранил только свой прежний удел – Галлию, Испанию и Британию. Галерию досталось всё остальное, и он управлял Иллирией, Фракией и Азией лично, Италией и Африкой – через Севера, Востоком и Египтом – через Максимина.
Народы, подчинённые законам Констанция, могли считать себя счастливыми. Он уже обеспечил их благоденствие, находясь в ранге, который обязывал его к некоторой зависимости. Когда же он стал отвечать за свои действия только перед собой, он умножил общественное благополучие, полностью раскрыв всю мягкость и доброту своего характера. Гонения на христиан полностью прекратились в землях, подвластных ему; и пример справедливости Констанция был воспринят Севером, который, вероятно, считая себя обязанным проявлять к нему уважение или, возможно, сам испытывая отвращение к жестокостям, совершаемым над столькими невинными, даровал мир церквям Италии и Африки.
В целом все подданные Констанция наслаждались спокойной и счастливой жизнью под властью приветливого, близкого к народу правителя, который желал, чтобы города и частные лица богатели под его управлением, и который открыто заявлял, что предпочитает видеть деньги государства распределёнными между многими, чем собранными в одной казне. В связи с этим принципом вспоминается соответствующий эпизод, который я рассказывал о нём при Диоклетиане. Этот добрый правитель, уверенный в том, что его любят и уважают за его добродетели, был настолько далёк от роскоши и так ценил простоту, что, когда ему приходилось устраивать большой пир, он одалживал серебряную посуду у своих друзей для сервировки стола.
Счастье этих благополучных провинций становилось ещё дороже для них при сравнении с бедствиями, которые терпели области, подвластные Галерию. Нет ничего ужаснее описания, которое мы находим у Лактанция [2], тирании этого варварского правителя. Ему было мало подражать роскоши персидских царей и желать, подобно им, быть обожествляемым и повелевать лишь рабами. К самому отвратительному деспотизму он присоединял жестокость, превосходившую жестокость Нерона. Самые ужасные казни применялись им за малейшие провинности, и это без различия рангов или лиц. Он предавал кресту и огню самых знатных вельмож. Простое отсечение головы было милостью, которая оказывалась лишь тем, кого важные заслуги делали достойными. Знатных дам запирали в мастерские рабынь, чтобы принуждать их к тяжёлому труду. Галерий находил жестокое удовольствие в том, чтобы бросать людей на растерзание огромным медведям, которых он собрал и держал в своём дворце. Он привык применять все эти ужасы против христиан и распространял их без разбора на всех, кто имел несчастье ему не угодить.