– Пожалел бы семью, Алексей, посмотришь, как заживут колхозники. Ну, переселили бы в дом меньше этого – жить можно, – обратился к хозяину Мотя, один из не любивших трудиться земляков. Жил он с матерью в худой развалюхе, как будто мужика в доме нет. Теперь мечтает занять дом выселенных.
– Ты, Мотя, хоть чей дом займешь, все у тебя развалится. Не радуйся, не надолго. Знаю я твою лень. И на работу не брал, ничего делать не умеешь, вот мстишь теперь.
Мотя только посмотрел зло на Алексея Андреевича, его позвали на улицу.
Ребята присмирели, сели на лавку, Мария держала маленького полугодовалого братика. Боялась, что он заревет и разозлит непрошеных гостей. Шестигодовалый Ванюшка жался к Фене, боялся оторваться от нее. Степан помогал матери складывать разворошенные узлы.
На дворе заревела корова, чувствуя неладное, ее повели на колхозный двор, усадьбу Криулиных. Екатерина не выдержала, бросилась проститься с кормилицей. Мотя схватил ее за рукав, но она вырвалась и выбежала на улицу. Подбежала к Апрельке, обняла за шею и плакала. Земляк разрешил несколько секунд постоять плачущей бывшей хозяйке коровы.
– Ну, все, Екатерина, ступай в дом, а то и мне попадет, – с пониманием проговорил Филарет.
И повел корову от дома. Вернулся с колхозницами, выгнали овец, проводили к колхозному теперь двору.
– Куриц утром поймаем в темноте. Никто не посмеет тронуть, – победно произнес руководящий процессом Филарет.
– На дворе много всякого для коней: телеги, дрожки, кошева. С мастерской упряжи всякой по стенам и на полке. Все перепишите, не будем ждать, сами распишемся в описи имущества. А то на паровоз опоздаем, – поторопил уполномоченный.
– Ну, все, кулачье, одевайтесь. Ничего лишнего не прихватывайте, знаем мы ваши уловки. И так, думаю, деньги не все отдали, – полукриком обратился к хозяевам дома уполномоченный, показывая пистолетом к выходу.
Рев заполнил дом, даже дети понимали, что уезжают навсегда. Заревел и ребенок, что раздражало комиссию. И Петька не смог сдержать слез. Он взял ребенка из рук Марии, и они пошли на улицу. Там были запряженный по приказу начальника Серко, единственный оставшийся на дворе конь, да верный пес Снежок. Из разговора представителей власти было понятно, что на лошади обратно из Кунгура привезут груз, значит, везут в Кунгур на станцию.