– Думаю, одного подарка хватит, – я показал на шляпу оставленную на кресле.
– Я же говорил – вы сноб, – надулся он.
– Ну да, ну да… – я продолжал мерить шагами его магазин, который теперь казался крошечным.
Странная мысль закружилась в голове, как на дворовой карусели. Я отругал себя за выпитый виски. Подошел к зеркалу и дал свету стереть мир. Стоял и думал: может, я и правда чертовски устал и от жизни и от себя?..
– Когда надо дать ответ? – спросил я растерянного Семьтонна.
– Лучше завтра, – почти шепотом проговорил он, и я услышал его робкие шаги: один, второй, третий. – Или сейчас… – я не узнал его голос, он был напуган.
– Я соглашусь, – ответил я и отошел от зеркала. Свет погас.
– Почему?.. Нет, то есть я рад, так сказать… Ну, вы поняли… – сейчас он был похож на буддийского монаха: ладони сложены и поднесены к губам, а голова кивает в такт каждому слову.
– Вы знаете, что такое свобода, Семьтонн? – спросил я.
– Нет. То есть да. То есть нет. В общих чертах, так сказать… – он закрыл рот ладонью и замер. Его мечта казалась ему неосуществимой, но подвернулся я, и она замаячила на горизонте. Я стал мостиком, по которому он вот-вот пробежит к своему счастью. Осталось меня не спугнуть. Одно неверное движение – и все пропало.
– Вчера я уволился с работы, сходил к нотариусу, отписал дом жене, а квартиру с машиной – сыну. Распределил имущество по справедливости. Сегодня основательно прибрался и стер себя из соцсетей. Мне еще можно позвонить, домой ко мне заехать, только сделать это некому. Жена за границей, сын живет отдельно, у него своя жизнь. Найми я человека поддерживать свои аккаунты, никто бы не заметил моего ухода. Таков нынешний порядок вещей. Зря вы назвали меня убийцей, утром о себе я тоже так подумал. Зря. Двадцать пять лет верил, что смогу, и от этого жить было легче, будто дни считал до побега. Убийство: раз – и готово. Принуждать себя к жизни неизвестно ради чего – это ежедневное насилие и пытка. Я хотел ее прекратить, принести себе освобождение. Представлял, что погружу себя в вечный сон без сновидений, в покой. Но слова – пустой звук. Легко думается, как умрешь однажды. Сам или не сам – без разницы, но всякая решимость пропадает, когда однажды превращается в здесь и сейчас. Но я свободен. Нет, не потому что порвал со всем, а потому что оставляю за собой право пойти другим путем. Выбор и есть свобода. Я не верю в судьбу. Миром правит случай. Вы, сами того не зная, случайно указали на мою мечту. Глубокий сон без сновидений и чувств – вот чем зацепили и, возможно, уберегли. Я враг себе и так дорожил идеей, что мог закрыть глаза и шагнуть в бездну ради нее. Смотрите, как переплелись наши бредовые мечты. Подобное притянуло подобное, чтобы сбыться. Посидеть на дорожку – добрая примета, а прилечь на нее – может стать многим лучше. Пожалуй, мне стоит протестировать их безмятежный сон, похожий на смерть. Вдруг мне не понравится, и тогда придется задержаться… – Семьтонн не понял юмора, он стоял со стеклянным взглядом и протягивал буклет. – Кроме шуток, меня не покидает ощущение, будто я упустил в жизни нечто важное вроде не выключенного в доме света, воды или утюга, а значит, мне придется вернуться. Где, вы говорите, находится ваша потрясающая спа-усыпальница? – спросил я.