– Уважаемый Еремей, доводилось ли тебе слышать о криптидах?
– О криптидах? Был тут один фантазер, из Поставы приезжал, лет десять назад, интересовался всякими местными рассказами и сказками. Исписал три тетради да уехал. Когда такой появляется – ему всё расскажут, даже то, что только что сочинили.
– А про погубленного колдуна есть история? – влезла Николь.
– Про колдуна? Хм. Про колдуна – это не сказка, а было это. Давно.
За то время, покуда их повозка преодолевала оставшиеся две версты до Журы, Еремей успел вкратце рассказать следующее. Около 90 лет назад закончилось восстание окоемов, бушевавшее в этих краях, пожалуй, пять лет. Вернее – было оно беспощадно подавлено. В ту как раз пору вблизи Журы, на выселках, поселился пришлый человек, выстроил себе дом и жил. Поначалу жил мирно, знали люди, что сведущ он в лечении скотины: коров, овец, коз, да и лошадей, чем и пользовались. Да со временем стали замечать за ним странности. Уж какие – про то сейчас сказать сложно. И вот, спустя пару лет, постановили на сходе, что человек сей – колдун – некромант. Почему? А ассуры про то ведают. Поначалу предложили тому человеку уйти. А как он не согласился – пошли к нему толпой – бить и из дома изгонять. Что там произошло – по-разному говорят. Сходятся в том, что колдун пытался какое-то зло причинить пришедшим. Вот они его связали, заперли в его же доме, да запалили с четырех углов. А, сгорая, произнес он знаменитые 4 проклятия, которые и хранятся в памяти старожилов…
Что, уважаемые? Нет! Я же не старожил! Я их помнить не обязан. Что-то о том, чем впоследствии обернется содеянное для жителей Журы. А не обернется оно ничем хорошим. И будут им различные напасти и огорчения. Как-то так. Ну вот и приехали.
Сельский пристав высадил их в сотне шагов от лавки торговца и покатил дальше.
– А… А зачем мы сюда приехали? – озираясь по сторонам, задала вопрос Карина.
– Мне в лавку к торговцу надо, – отвечал Эрвин.
– А нам?
– А нам тоже.
– А, понятно.
Во вторую половину дня покупателей в лавке не было: обычно, кому что нужно, в деревнях покупали с утра, а дальше занимались своими делами. Лавочник был тут, тихо сидел в уголке и отмерял мерным стаканчиком что-то сыпучее. При виде незнакомых людей, он облокотился на прилавок и поправил пенсне на переносице.