Евгений Онегин - страница 22

---

---

;

И  всё  дремало  в  тишине

При  вдохновительной  луне.

XXI

И  сердцем  далеко  носилась

Татьяна,  смо́тря  на  луну…

Вдруг  мысль  в  уме  её  родилась…

«Поди,  оставь  меня  одну.

Дай,  няня,  мне  перо,  бумагу

Да  стол  подвинь;  я  скоро  лягу;

Прости».  И  вот  она  одна.

Всё  тихо.  Светит  ей  луна.

Облокотясь,  Татьяна  пишет,

И  всё  Евгений  на  уме,

И  в  необдуманном  письме

Любовь  невинной  девы  дышит.

Письмо  готово,  сложено…

Татьяна!  для  кого  ж  оно?

XXII

Я  знал  красавиц  недоступных,

Холодных,  чистых  как  зима,

Неумолимых,  неподкупных,

Непостижимых  для  ума;

Дивился  я  их  спеси  модной,

Их  добродетели  природной,

И,  признаюсь,  от  них  бежал,

И,  мнится,  с  ужасом  читал

Над  их  бровями  надпись  ада:

Оставь  надежду  навсегда  (20).

Внушать  любовь  для  них  беда,

Пугать  людей  для  них  отрада.

Быть  может,  на  брегах  Невы

Подобных  дам  видали  вы.

XXIII

Среди  поклонников  послушных

Других  причудниц  я  видал,

Самолюбиво  равнодушных

Для  вздохов  страстных  и  похвал.

И  что  ж  нашёл  я  с  изумленьем?

Они,  суровым  повеленьем

Пугая  робкую  любовь,

Её  привлечь  умели  вновь

По  крайней  мере  сожаленьем,

По  крайней  мере  звук  речей

Казался  иногда  нежней,

И  с  легковерным  ослепленьем

Опять  любовник  молодой

Бежал  за  милой  суетой.

XXIV

За  что  ж  виновнее  Татьяна?

За  то  ль,  что  в  милой  простоте

Она  не  ведает  обмана

И  верит  избранной  мечте?

За  то  ль,  что  любит  без  искусства,

Послушная  влеченью  чувства,

Что  так  доверчива  она,

Что  от  небес  одарена

Воображением  мятежным,

Умом  и  волею  живой,

И  своенравной  головой,

И  сердцем  пламенным  и  нежным?

Ужели  не  простите  ей

Вы  легкомыслия  страстей?

XXV

Кокетка  судит  хладнокровно,

Татьяна  любит  не  шутя

И  предаётся  безусловно

Любви,  как  милое  дитя.

Не  говорит  она:  отложим  —

Любви  мы  цену  тем  умножим,

Вернее  в  сети  заведём;

Сперва  тщеславие  кольнём

Надеждой,  там  недоуменьем

Измучим  сердце,  а  потом

Ревнивым  оживим  огнём;

А  то,  скучая  наслажденьем,

Невольник  хитрый  из  оков

Всечасно  вырваться  готов.

XXVI

Ещё  предвижу  затрудненья:

Родной  земли  спасая  честь,

Я  должен  буду,  без  сомненья,

Письмо  Татьяны  перевесть.

Она  по-русски  плохо  знала,

Журналов  наших  не  читала

И  выражалася  с  трудом

На  языке  своём  родном,

Следующая страница

---

---