– Она полностью отдавалась работе, – заметил я.
Мы оба взглянули на Энни; в тихой лаборатории, казалось, звенел ее безмолвный крик.
Максим кивнул, я же сказал, что мне нужно отдохнуть с дороги. Еще он сообщил, что вещи Клары ждут меня в коробке в ее капсуле.
Когда я отправлялся в Сибирь, моя десятилетняя внучка Юми рыдала в аэропорту, хоть и пыталась заверять, что с ней все в порядке. Мики в который раз спросила, уверен ли я в своем решении. Может, хоть пару месяцев подождешь, убеждала она, не в самый мороз поедешь. Но я знал, что если не уеду сейчас, то отъезд отложится на неопределенный срок и призрак моей дочери перестанет витать в той далекой стране.
Я никогда не мог представить себе место, где пропадала Клара в последние несколько лет своей жизни. Когда Юми спрашивала нас с Мики, где ее мать, мы показывали ей карту и найденные в Гугле фото кратера Батагайки и Северной Сибири. Жена вместе с Юми делала диорамы этого региона из папье-маше, вместе они населяли их игрушечными бизонами, динозаврами и сделанными на 3D-принтере фигурками членов нашей семьи в экспедиции, проходящей в некую неопределимую эпоху.
– Твоя мама любит тебя, – убеждал я Юми. – Просто у нее очень важная работа.
Отчасти я и сам в это верил, и все же, когда мы с Кларой в последний раз виделись, я в ультимативной форме заявил ей, что она должна вернуться домой, что несправедливо так поступать с Юми.
Мы к тому моменту не общались больше года, если не считать открыток и звонков по видеосвязи, на которые я отвечал вместе с Юми.
Тогда я не знал про созданную в рамках международного проекта исследовательскую станцию, представлял, что работает Клара в юрте и спит там, завернувшись в шкуры животных, убаюканная светом Млечного Пути. Теперь же я увидел, что ее спальная капсула представляла собой кокон три на десять метров, размещенный в стене одного из куполов. Изнутри капсула была обита термофлисом, освещалась светодиодами, были здесь также книжные полки, складной рабочий стол и сетка для хранения. В ней я нашел Кларину сумку с личными вещами и стал их перебирать – одежда, туалетные принадлежности, журнал катастроф, личный дневник, старый айпод и несколько памятных сувениров из путешествий. Но ожерелья с кристаллом, которое больше всего желал найти, не было. Я залез на Кларину койку, снял походные ботинки, заглянул под матрас и в вентиляционную решетку, сообразив, что дочь могла спрятать кулон там. Путешествие вышло долгим, ноги мои просто изжарились, и исходивший от них сырный душок смешался с запахами дыма и пота, которыми, казалось, была пропитана вся станция. Впервые после отъезда из Америки я улегся, стал листать Кларин айпод и остановился на сюите «Планеты» Густава Холста. Триумфальные фанфары «Юпитера» перенесли меня в те счастливые времена, когда любознательность Клары распространялась еще только на звезды, в те годы, когда третьеклассница Клара ругалась с учителем из-за несправедливой оценки по проекту Солнечной системы и попала в неприятности в научном лагере, сочинив историю о звезде – потерянной сестричке Плеяд, которую в древности можно было заметить в небе над Африкой. О чем думала Клара здесь, глядя, как танцует космос над серой тундрой? Ужасно хотелось снова услышать ее голос, и я стал листать Кларин дневник.