– Икрам Байрамович, как дитя, любит простецкую уличную еду. Словно плебей, ей-богу. Там на улицах продают кур жареных, лапшу… Так он за эти столы грязные садился и меня заставлял. Опасалась встретить знакомых, скажут, что мы как голытьба…
Увидев, как обиженно опустились у сестры уголки рта, Саида перевела разговор в более безопасное, но все же болезненное для Аиды русло:
– Нужно будет в следующий раз в Италию ехать, там все-таки культурнее. Правда, бывали уже раз десять… Неаполь такой грязный, мусора по колено. Туда больше ни ногой!
Аида слушала, кивала, мучительно выискивая, что бы такого сказать, чтобы не выглядеть в глазах сестры бедной родственницей. Зарубежными вояжами она похвастать не могла, один раз только выбралась в Болгарию. Зато муж опубликовал уже пятую книгу по своей исторической специальности. Саида Исмаиловна знала, что зять – автор невероятных по занудству монографий по истории Улуса Джучи[4], и попросила сестру передавать ему поздравления. На этом обе сочли родственный долг выполненным и с облегчением попрощались.
«Надо будет выслать ей пару коробок с согымом[5]», – великодушно подумала Саида Исмаиловна и отправилась на кухню. Завтра предстоял большой прием гостей, надо было отдать распоряжения.
Рюкзак был плотно набит, гитара – заправлена в чехол. Оставалось натянуть кроссовки, когда на мобильный пришло сообщение от таксиста. Анара обулась, обошла квартирку. Сожалений не испытывала. В стеклянной вазе на подоконнике засыхал букет хризантем, в мойке стояла немытая кофейная чашка. Съемное жилище было точь-в-точь, как все предыдущие: минимум мебели, в спальне только кровать и тумбочка, на кухне пара тарелок, несколько бокалов, штопор и кофеварка. Анара никогда не готовила – не умела и не хотела. Питалась в ресторанах, кафе, уличных забегаловках, заказывала китайскую еду в коробочках или пиццу с доставкой.
Она спустилась по витой лестнице, закинула ключи в почтовый ящик, как и договаривалась с хозяйкой. Квартиркой владела бывшая землячка, алматинка Шолпан, некогда прилетевшая во Францию на стажировку и выскочившая замуж за фиолетового, как спелая слива, афрофранцуза Джехана. Соотечественникам Шолпан мужа не показывала, стеснялась. И матери своей наказывала не уточнять национальность зятя. Апайка[6]