– Я, Иван Федорович, попрощаться пришел. Уезжаю на воеводство в Псков, – с ходу доложил Шуйский, неторопливо поедая уху.
– Это твой город. Отчего же тебе там не быть? – усмехнулся Мстиславский. Он сидел за столом в своем любимом длинном татарском платье, похудевший и выглядевший невозможно старым на фоне заматеревшего Шуйского.
– Вестимо, почему так. Боятся новой войны с поляками, Баторий все чаще грозится разорвать мир. До войны, думаю, не дойдет, так что сие не первая причина. Подальше от Москвы Годуновы отсылают. Дабы не мешал им всеми делами заправлять. Как бы и тебя, недужного, не отправили куда…
– Какие нынче новости в думе? – поспешил переменить разговор Мстиславский.
– Договорились наконец с поляками, дабы привезли мы в Москву княгиню Марию Владимировну Старицкую. После смерти мужа, герцога Магнуса, никому она не нужна, живет на скудные средства в Риге. Король Баторий и сам не рад, что вынужден содержать ее, потому договорились на этот счет легко.
– Любопытно, кому больше всех дела есть до дочери покойного старицкого князя, – протянул задумчиво Иван Федорович.
– Государь приказал, мол, желает сестру свою держать подле себя, на ее родине. Ну и сказал, мол, не желает, дабы она стала орудием в руках Батория, не раз озвучившего свои притязания на многие наши земли.
– Устами государя говорит Борис Годунов, давно известно. А Борис ничего не делает просто так. И зачем она ему?
– Того не ведаю пока. Мыслят отправить туда Горсея, английского посла.
– Горсей – доверенное лицо Годунова, я думаю, это тоже давно известно! – добавил Мстиславский. – Стало быть, Горсей едет за Марией Владимировной Старицкой, ты отправлен на воеводство в Псков… А как здоровье Никиты Романовича?
– Дюже плох, – отозвался Шуйский, вытирая рушником бороду.
– И кто там в думе остается?.. Салтыков, Татев, Сабуров, Шереметев, Глинский…
– Родичи мои, князь Скопин-Шуйский, князь Василий Иванович Шуйский… Скоро брата его Андрея в думу введут…
– Но пока Годуновы со своими сторонниками в думе главенствуют, вестимо так? – В глазах Мстиславского вспыхнули недобрые огоньки.
– Много их стало нынче…
Мстиславский замолчал, что-то обдумывая. Затем опасливо глянул на дверь и молвил тихо:
– Пока государь женат на Ирине Годуновой, нам их не свалить. Давно думал и говорил средь своих – славно было бы Батория возвести на престол!