– А-а, это было. Шли.
– Почему «шли»? Их было несколько?
– Двое. Неподалёку вслед за Виктором шёл какой-то человек. Крепкий такой, невысокий, в тёмное одетый. Неторопливо шёл, вразвалку.
– Ну, а второй?
– А второй шёл за первым. Этот поприметнее. Хромал он сильно на правую ногу. И шёл рядом с домом, чуть ли не в стенку вжимался. – Филатова наморщила гладкий лоб, силясь вспомнить что-нибудь ещё. – А больше ничего не разглядела, – добавила после некоторого раздумья. – Уж очень у нас на улице фонари тусклые.
Опознать при случае, стало быть, не сможет. Да и видела тех людей со спины…
Мы задали ещё несколько вопросов, однако ничего нового женщина больше не рассказала. Выяснилось только, что друзей у Варакина из-за сложного характера не было, а она сама преподаёт в женской гимназии русский язык и литературу. Последнее, впрочем, к делу не относилось. Сообщив свой адрес, Филатова поднялась.
– Пойду я, – сказала безрадостно. – Вы только объясните мне…
– Что, Мария Михайловна?
– Тело-то Виктора мне отдадут? Ну, чтобы похоронить?
Я покачал головой.
– Боюсь, что нет. Несмотря на ваши близкие отношения, официальной вдовой вы не являетесь. Надо, чтобы в полицию обратились его родственники.
Филатова ушла. Проводив её взглядом, я резко повернулся к Ульянову.
– Так что вы давеча говорили, Кирилл Сергеевич, насчёт участия Себрякова в военно-технических разработках? Он, мол, и слов таких не знал? А как насчёт бомбы?
Однако Ульянов лишь хмыкнул.
– Говорил и повторю: Себряков ничем подобным не занимался. Абсолютно не его сфера. То же самое и Варакин.
– Так что же, – Варакин соврал? И про бомбу, и про то, что всю Россию встряхнула бы?
– Не обижайтесь, Дмитрий Петрович, но рассказ Филатовой вы восприняли уж очень прямолинейно, – обронил сотоварищ, морщась. – Я думаю, Варакин не врал. Просто бомбы – они разные. Есть снаряды, начинённые взрывчаткой. А есть, к примеру, бумаги, которые при опубликовании могут поднять на дыбы всю страну. Если угодно, взорвать общественное мнение. Чем не бомба?
– Да, – сознался я после некоторой паузы. – Совершенно об этом не подумал.
Ульянов наклонился ко мне через стол. Понизил голос.
– А теперь представьте, что, работая в архивах, Себряков наткнулся на некие документы. И документы эти сбрасывают покров тайны с какого-то важного и, вероятно, трагического для России события. – Сжал кулаки. – Понимаете? Открывают подоплёку и скрытые пружины истории. Показывают истинные лица фальшивых друзей. Заставляют переоценить сложившиеся государственные и личностные отношения.