Алик бросил на туристской стоянке рюкзак, стал подниматься вверх и вскоре увидел прерывистые стежки тропы. Она завела его в непролазный кустарник и пропала. Воды в пади не было, но осталось поросшее мягким мхом старое русло ручья. Потом снова появилась чуть приметная тропа. Алик продрался через чащобу и остановился, ошеломленный. Оскалив желтые клыки, прямо у него под ногами лежал мертвый волк. Его голова была неестественно задрана к спине, отчего мощная шея выгибалась, как колено. На сером боку зверя темнела огромная черная куча медвежьих катыхов.
Алик присел на корточки, потянул волка за ухо. Еще не застывшая голова легко откинулась к окровавленной спине. У зверя был переломлен позвоночник. Чикиндист обследовал местность вокруг побоища, наткнулся на медвежьи следы в старом русле. Похоже, медведь бежал здесь во всю прыть, и сорванный когтями мох висел на кустах. Алик долго шнырял среди бурелома и кустарника, пока не нашел наполовину съеденную тушу марала. Над ней поднялись потревоженный рой зеленых мух и обленившееся воронье.
Стало все понятно: медведь задрал марала, припрятал мясо, а волчишка повадился ходить к чужой добыче. Разъяренный медведь подстерег волка, свернул ему шею и в сердцах испражнился на вора: пусть все знают, чье здесь мясо. Мелькнула подленькая мыслишка ободрать волка, ведь за полторы сотни рублей можно и постирать шкуру. Но Алику стало стыдно: в медвежьих глазах он бросал тень на весь человеческий род. Скорей всего, медведь и думать-то не умеет, но все равно нехорошо.
Алик вернулся за рюкзаком и провалялся двое суток на желтой хвое под ветвями раскидистой ели, откладывая дело, ради которого шел. Место было удивительным. В падь спускались горные бараны, по-местному – теки, паслись маралы, царили же в ней, не опасаясь друг друга, лохматый медведь и большеголовый секач. Алик просидел бы здесь и еще сутки, хотя иссмолил последний окурок, но с юга потянуло холодом и сыростью. Тяжелые облака вылезли из-за хребта, пришлось возвращаться. На половине пути его накрыл ливень.
Почти не переставая, дождь моросил три дня сряду. Так и не добравшись до загадочной Башни, Алик валялся в теплой избушке и все реже вспоминал странную женщину у озера. «Да было ли?» – спрашивал себя и чувствовал, как разливается в груди томительное тепло несбывшихся снов.