– Это сложная тема. Она может быть источником величайшего счастья и глубочайшей боли. Я испытал и то, и другое. Порой она кажется неземной силой, способной возвысить человека до небес, а иногда – бездонной пропастью, в которую падаешь без возможности вернуться.
Платон смотрел на Остапа с любопытством.
– И что ты из этого вынес? Что любовь значит для тебя теперь?
– Я понял, что любовь – это не то, что ты получаешь. Это то, что ты отдаёшь. Она не про ожидания, она про действия. Любовь – это не требование, это принятие. Это когда ты перестаёшь ждать, что кто-то заполнит твою пустоту, и начинаешь сам заполнять её для других.
Платон с лёгким удивлением продолжил. – Это… глубоко. Но как это воплощается на практике?
Остап улыбнулся, его глаза светились внутренним светом.
– На практике это означает, что любовь не привязана к внешним условиям или материальным выгодам. Это состояние души, где готовность дарить и принимать не исчерпывается ожиданиями вознаграждения или выгоды. Это искусство видеть в человеке не только его поверхностные черты, но и глубокие качества, которые делают его уникальным.
Платон смотрел на Остапа с примесью сомнения.
– Но разве это не делает тебя уязвимым? Разве не рискуешь ты остаться ни с чем?
Остап кивнул.
– Рискуешь, конечно. Но в этом и заключается изящная странность любви. Она требует безрассудной отваги, той самой готовности распахнуть своё сердце, осознавая, что его могут растоптать. Именно в этой хрупкости, в этом тонком балансе на грани разрушения и кроется её истинная сила и магия.
Платон сидел молча, пропуская слова Остапа через своё сознание.
– Знаешь, теперь я начинаю понимать, почему Лера, с усмешкой, называла тебя идиотом в лучшем смысле этого слова. Ты действительно уникален, словно вырвался из другой реальности.
Остап усмехнулся.
– Спасибо, конечно. Хотя, честно говоря, я не уверен, что это можно считать комплиментом.
– Это комплимент, – настаивал Платон.
– Ты видишь мир под другим углом, не так, как большинство. И, возможно, именно в этом твоя сила.
– Может быть. Но иногда это и моя слабость, – признался Остап.
– Ощущение, что живёшь в параллельной реальности, где твои мысли чужды и непоняты большинством, порой удушает, как плотный смог.
Платон понимающе кивнул. – Я могу это представить. Трудно быть другим, когда весь мир ждёт от тебя соответствия. Но ведь именно в этом и есть твой путь, правда?