Евгений стоял в круге света, будто насекомое под лупой. Его лицо дрогнуло – раздражение, злость, утомление.
– Да пошло оно всё к чёрту! – Он развернулся к режиссёру, в голосе его уже не было игры.
– Ты, чёртов философ в кожаной куртке, что ты вообще знаешь об актёрстве? Этот твой псевдосценарий – помесь шизофрении с провалом. А ты говоришь мне про страсть? Про правду роли?
Он шагнул вперёд. Свет внезапно мигнул, и на долю секунды черты Евгения расплылись, как будто он был нарисован мелом на стекле, и кто-то провёл рукой.
– Мы что тут делаем, а? Снимаем фильм? Или разыгрываем чей-то сон? У меня ощущение, что я давно проснулся, но ещё не вышел из сна.
Наступила пауза. Но не обычная – глухая, как под водой. Ни шагов, ни дыхания. Тишина в павильоне казалась живой. И смотрела на него в ответ.
Евгений замолчал. На секунду, которая показалась вечностью. Казалось, тишина снова сгустилась, словно павильон в этот миг затаил дыхание, ожидая – сорвётся ли что-то с неведомой высоты или обрушится внутрь них самих. Он стоял, будто вслушиваясь в голос, звучащий только ему – может быть, внутренний, а может, исходящий из тех теней, что прятались за софитами.
Потом медленно поднял глаза и, не повышая голоса, произнёс, будто продолжая не оконченную мысль:
– Тебе не хватает глубины…
В его словах не было ярости – только разочарование, за которым пряталась почти физическая тоска.
– Ты смотришь на мир сквозь замочную скважину собственного эгоизма. Всё, что вне твоего круга, – теряется, будто для тебя не существует. Но ведь именно там, за пределами комфорта, – чувства. Люди. Их шепоты, их боль, их надежда. Ты боишься погрузиться в поток, где нет опоры, где нет плана, где нет тебя – есть только движение. Поток, который мог бы наконец раскрыть… не персонажа. Тебя самого.
Режиссёр молчал. Только глаза его слегка сузились, и на мгновение показалось, будто на лице промелькнула некая тень – не выражение, а нечто другое, чуждое. Павильон вокруг будто подался вперёд, приблизился, как бы замыкая кольцо.
– Ты должен научиться видеть глубже, – продолжал Евгений, голос его был как шёпот ветра, гуляющего по пустым залам.
– Научиться считывать тонкие линии, едва заметные изгибы судеб, их взаимосвязи. Искать истину в малом, и в том, что кажется хаосом. Не бойся… открыться. Только тогда ты сам станешь живым. И твои картины тоже.