В ту же секунду Алёна почувствовала, как в ней закипает незнакомая сила, ей становится горячо-горячо, и сознание сжимается, готовясь раскрыть в себе могучий мистический цветок. Но радость этого ощущения быстро сменилась страхом, когда она поняла, что эта сила не принадлежит только ей одной – она лишь инструмент в руках мрачной судьбы, выбранной для неё Алевтиной.
– Бабуля, я не хочу! Я не буду ведьмой! – в голос заревела Алёна и принялась ощупывать безжизненное тело, прислушиваться, дышит ли Алевтина. Но и без отсутствия пульса и дыхания она знала, что старая ведьма умерла, всучив ей весьма неоднозначный подарок, с которым непонятно что делать. Преисполнившись ужасом от этого знания, она опрометью выскочила на улицу и побежала к соседям за помощью. Позвонить со своего смартфона она не смогла, поскольку после выплеска энергии в комнате Алевтины он категорически отказывался включаться.
Она хорошо помнила седого старичка Никифора, бывшего бухгалтера лесхоза, с ним единственным дружила бабуся до того, как открыла в себе тёмные силы. Он должен обязательно помочь. Больше некому…
Практически ворвавшись в дом к соседу-пенсионеру, она, едва сдерживая слёзы, рассказала ему всё, что произошло в доме Алевтины. С его древнего кнопочного мобильника попросила позвонить родителям. Однако оказалось, что тех, служащих важной государственной лаборатории, отправили в заграничную командировку в Африку. Таким образом вся тяжесть организации похорон легла на бедную Алёну.
«Что же, хотела самостоятельно решать взрослые вопросы – держи подачу судьбы и не ной!» – печально думала Алёна, обзванивая ритуальные агентства из райцентра с телефона Никифора Вадимовича.
Старик же тем временем шушукался с мужиками, столпившимися у палисадника ведьминого дома. Те нервничали, курили, топтались на месте, с нескрываемым страхом поглядывали то на дом Никифора, то на дом Алевтины. Девушка видела это сборище в окно, и ей не понравилось их настроение. Складывалось впечатление, что всё ужасное для них только начиналось, хотя умерла ведьма, которую все ненавидели.
Через десять минут толпа разошлась, и Никифор вернулся в дом ещё с одним седым мужиком и двумя старушками. Бабки были как раз из тех, что охаяли Алёну по приезду. Девушка внутренне напряглась – только этих тут не хватало.