– Хвала, Пиррон! – завопили все подбегая и затирая картавого мудреца. – Где пьедестал?
– Меня слушайте, – встрял сердитый мудрец. – Всё, конечно, материя. Но мне кажется, всё из атомов. Земля видом, как бубен, круг солнца всех далее, лунный круг самый ближний, прочие между ними, к тому же земля наклоняется к югу; солнце, вдобавок, воспламеняется и от звёзд, а другие светила горят от движения, обо что-то там трутся, как ось в колесе…
– А давно ты слез с неба, Левкипп, что всё знаешь? – спросил Диоген, наблюдая из бочки.
Мужи зашлись хохотом.
Вика взглянула на них скосоротившись и обернулась опять к Безымянному.
– Не послушали умного человека, вновь начинают свою болтовню, а как ловко возили песок. Вот-вот выстроили бы хорошую жизнь!
Безымянный смолчал и направился вглубь пустыни. Вика с Перекати-Полем двинулись следом. Пятки у безымянного были светлые, жёсткие, волосы же не длинные и не короткие, как у Сенеки. Шаг у него получался широкий. Чтоб не отстать, Вика часто бежала и падала спотыкаясь. Воздух разогревался, делался нестерпим. Наконец, обессилев, Вика рухнула в раскалённый песок и заныла:
– Я не могу поспеть! – А когда безымянный приблизился, то добавила: – Я хочу есть. – И подумала, что в родном краю взрослый давно бы её накормил и понёс на руках, как боец раненного товарища. Мстительно она выговорила: – Все философы спорят, а до людей им нет дела!
Перекати-Поле фыркнул не вмешиваясь.
– А кому дело есть? – подавая ей руку, спросил безымянный.
– У нас, например, Ленин был, и он думал про всех.
– Ну, и что?
– Он сказал, как нам жить, и у нас и прекрасно живут, и друг другу всегда помогают.
– Ты тоже знаешь, как жить?
– Знаю тоже.
– Тогда тебе незачем голова, без неё будет легче. Пусть знающая голова пребывает сама по себе. Можешь снять её.
– Что вы сказали? Она ж не снимается, – млела Вика, схватившись за голову, каковая снялась моментально и шлёпнулась раздражённо в песок.
Безымянный тянул безголовую теперь Вику за руку, они шли; голова с изумлённым Перекати-Полем медленно перекатывались за ними. Двигаться стало легче, Вика чувствовала, что ей легко, замурлыкала даже песенку, а в огромном оазисе с финиковыми пальмами даже распрыгалась, словно как антилопа, но голова вдруг захныкала, объявив, что голодная. В поселении из песчаных домов безымянный спросил у какого-то старого жителя подаяния, пожелав прежде мира и счастья.