В центре трещины в реальности появилось свечение. Сначала тусклое, едва заметное, оно постепенно усиливалось, приобретая форму двух человеческих фигур. Феликс усилил напев, его голос теперь звучал на грани человеческих возможностей.
"Две сущности," – с трудом произнес он. – "Патос и логос… разделились… нужно воссоединить…"
Световые фигуры начали уплотняться, обретая знакомые черты. Одна – строгий, сдержанный образ доктора Миссио, какой он был до исчезновения. Вторая – тот же человек, но с чертами Дали, с его характерными усами и экспрессивными жестами. Две стороны одной личности, расщепленные опытом в цифровом лабиринте.
Феликс поднял астролябию, единственный предмет, сочетавший в себе логос и патос. Древний инструмент засветился золотистым светом, проецируя в пространство сложную карту созвездий и символов.
"Сейчас!" – выкрикнул Феликс, резко направляя свет астролябии в центр трещины.
Все кристаллы вспыхнули одновременно ослепительным светом. Две энергетические структуры над телом доктора начали сближаться, постепенно сливаясь в единое целое. Тело на кровати конвульсивно дёрнулось, спина выгнулась дугой, словно невидимая сила подняла его над поверхностью кровати. Воздух в комнате сгустился до состояния почти осязаемой субстанции, каждый вдох давался с трудом.
В момент, когда энергетические образования полностью слились воедино, прогремел беззвучный взрыв – парадоксальное явление, которое они скорее почувствовали, чем услышали. Вспышка белого света ослепила всех присутствующих, и на несколько секунд комната погрузилась в абсолютную тишину.
Когда зрение вернулось, они увидели, что тело доктора плавно опустилось на кровать. Кристаллы медленно гасли один за другим, а их свет будто впитывался в кожу Миссио, оставляя на ней тонкий, едва заметный серебристый узор, который почти сразу растворился.
Тело дёрнулось, спина выгнулась так сильно, что казалось, позвоночник сейчас сломается.
И тогда доктор Миссио открыл глаза.
* * *
А затем…
Они светились изнутри остаточным свечением портала, но взгляд был осмысленным. Живым. В нем читалась глубина понимания, которой не было раньше.
Феликс рухнул на колени, из носа у него текла кровь. Варган выпал из ослабевших пальцев, звякнув о пол. Вороньи перья медленно опустились, кружась в застывшем воздухе. Дым от благовоний снова начал двигаться нормально.