Мой нейроинтерфейс привлёк моё внимание. И я отключился, буквально на мгновение.
«Раса – «человек разумный» по классификации планеты, на которой они возникли. Самый многочисленный и широко распространённый вид приматов. Принадлежит роду люди (Homo) семейства гоминид (надсемейство – человекообразные), и выделяется прямохождением, использованием речи для коммуникации с другими представителями вида, использованием орудий труда, а также исключительно развитыми когнитивными способностями, которыми он обязан большому размеру и особенностям строения своего головного мозга…»
Ничего нового я не узнал. Биосканер, встроенный в мой нейроинтерфейс, не показал никакого отклонения от человеческой сущности полковника, не обнаружил фильтра восприятия. Но ведь я точно видел эту мерзотину! Вновь передёрнуло от отвращения, когда вспомнил эти лезущие в мои мозги тонкие нити.
–А-а-а! – дикий вопль заставил меня подскочить на месте. – Эдгар, помоги! – голос перешёл в хрипы.
Ковалёв вскочил, краска отлила от лица:
– Это Дарлин!
Мы оба кинулись к выходу, едва не столкнувшись в дверях. Ковалёв опередил меня, оттолкнул. В один прыжок оказался у проёма в женскую раздевалку, распахнул. И ринулся внутрь.
Заскочив за ним, я растерялся. Раздевалка была пуста. Никого.
– Дарлин! – закричал я.
– Ах ты, сука! – злой, но приглушённый голос полковника раздался откуда-то слева.
Бросился туда. И ноги ослабели, подкосились.
Душевая, несколько кабинок из дымчатого пластика с закрытыми дверцами. Влажно и сыро. А в самом углу, рядом со свисающей панелью, восседал мохнатый паук. Огромный, размером с хорошего кабана. Услышав шум, монстр живо развернулся ко мне. Вылетела липкая сетка. Но я успел отпрыгнуть. И едва не столкнулся с Ковалёвым.
Кинулся к кобуре с бластером. Зараза! Я же оставил его в раздевалке!
Тихий стон заставил машинально мотнуть головой.
С потолка свисал серо-седой плотный кокон, в котором билось тело, закрытое с головой. Дарлин извивалась, пытаясь выбраться, задыхалась, но лишь всё больше запутывалась.
А мохнатое чудище, резво переставляя конечности, так, что прогибался несчастный пластик, пробежало по потолку. Прыжок. Тварь оказалась прямо надо мной. Плевок. Липкая паутина накрыла с головой. Потащила вверх. А оттуда, с потолка, на меня смотрели два черных немигающих глаза монстра, и ротовое отверстие его раздвигалось в торжествующей улыбке.